Юстиниан - [102]

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Эпоха правления Юстиниана, занявшая большую часть того, что называют «последним римским веком», с точки зрения выполнения главной цели, которую он поставил перед собой — восстановление Западной Римской Империи и установление в ней единоверия, — должна быть названа неудачной... но неудача эта — поистине эпических масштабов.

В течение нескольких поколений после его смерти громадная территория его Империи — изрядно расширенная с завоеванием Африки, Италии и Южной Испании — под натиском лангобардов, аварцев и воинствующих исламистов сократилась до анатолийского «огрызка» — плюс архипелаг разбросанных по всему Западу форпостов. Миссия создания религиозного единства тоже провалилась — попытки примирить монофизитов и халкидонцев Востока и Запада при помощи «Эдикта об осуждении Трёх Глав» и доктрины афтартодокетизма в результате только отдалили друг от друга две противоборствующие стороны. В любом случае эпическая борьба двух ветвей христианства, породившая столько гонений, бед и раздоров в V—VI веках, стала нелепым анахронизмом после того, как арабы завоевали Римскую Африку, Римский Египет, Римскую Палестину и Римскую Сирию. В такой же анахронизм превратилось после начала исламской оккупации (во время правления Царя Царей) и казавшееся бесконечным противостояние Рима и Персии.

Однако, несмотря на то что дело всей его жизни пошло прахом, Юстиниан оставил нам в наследство наиболее ценное достояние своей эпохи — римское право. Знаменитые «Институции» Юстиниана и Трибониана послужили основой для правовых систем многих стран — и служат по сей день, например, в Шотландии и Голландии. Кроме того, Юстиниану мы обязаны существованием множества великолепных построек, прежде всего — собора Святой Софии. Этот храм можно по праву назвать апогеем римского архитектурного и инженерного гения. Даже если бы от Юстиниана нам досталось только одно это здание — мир уже в неоплатном долгу.

В яркой метафоричной форме Питер Браун в своей мудрой и наводящей на размышления книге «Мир поздней античности» приводит яркую метафору: путешественник едет на поезде и «в конце долгого пути осознает, что пейзаж за окном изменился, — точно так же в нескольких поколениях, живших между правлениями Юстиниана и Ираклия, мы можем почувствовать и воочию увидеть зарождение средневекового мира».

Между тем мир, в котором родился Юстиниан, был полностью римским. В год его смерти, 565-й, только-только появились признаки того, что с античностью покончено, — первой ласточкой было закрытие афинских школ, после чего усилилось увлечение религиозными вопросами в ущерб рациональной философии. Пожалуй, определённым знамением можно считать тот факт, что почти одновременно с кончиной Юстиниана, около 570 года родился человек, чьим последователям было суждено завоевать мир Юстиниана, — Магомет...

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

К наиболее авторитетным источникам информации о Юстиниане и его времени следует отнести «Войны Юстиниана» Прокопия Кесарийского — византийского писателя, историка и секретаря выдающегося полководца Велизария. Прокопий сопровождал Велизария в его африканской кампании против вандалов, во время Готской войны в Италии, и многое из того, что он описывает, можно считать своего рода репортажами с места событий. Объективный, внимательный и дотошный автор, Прокопий вполне может стать в один ряд с великими греческими и римскими историками, такими как Фукидид, Полибий, Тацит и Аммиан. Однако разительный контраст с «Войнами», рисующими правление Юстиниана весьма радужными красками, составляет его же сочинение «Тайная история», проникнутое яростным осуждением императора и его жены Феодоры. Здесь Прокопий не стесняется в выражениях. Слишком предвзятое, чтобы быть полезным в объективной оценке этой августейшей четы, в других отношениях оно является полезным дополнением к «Войнам». Другими ценными источниками можно считать труды церковных историков Евагрия и Иоанна Эфесского, хроники Иоанна Малалы, Иоанна Антиохийского и последнего древнеримского историка Марцеллина.

Что касается современных источников, то, на мой взгляд, к таковым следует отнести прежде всего Гиббона, дающего наиболее широкий обзор эпохи Юстиниана. Его способность соткать из пёстрых, разрозненных фактов яркое, красочное и связное повествование, безусловно, выделяет этого автора среди прочих. Единственная его ошибка — если можно так сказать — его нетерпеливое пренебрежение историей противоречий, раздиравших христианство того периода (о чём я пишу в Примечаниях) и отнимавших у Юстиниана массу времени и энергии. Также в качестве сопроводительной литературы стоит упомянуть работу «Поздний период Римской Империи», написанную моим учителем, великим А.Х.М. Джонсом. Я чрезвычайно признателен моему издателю, Хью Эндрю, за предоставление мне книг его издательства. Особенно полезны были «Кембриджские исследования эпохи Юстиниана» Майкла Мааса — настоящий кладезь информации по всем основным темам того периода; блестящая работа Роберта Браунинга «Юстиниан и Феодора», раскрывающая мотивацию поступков и деяний Юстиниана и его окружения; «Феодора» — прелестная маленькая вещица Энтони Бриджа, рисующая весьма симпатичный — и, судя по всему, достаточно правдоподобный — портрет дочери дрессировщика медведей, ставшей римской императрицей.