Yuruginaidesu - [3]

В подобные моменты короткого отдыха, расслабленно сидя за этим столиком, на парковой лавке или на бетонных ступенях котельной у общежития, я слушал веселую трескотню своего рыжего "подопечного", любившего пересказать мне в деталях все события своего минувшего дня, и думал о своем, изредка вставляя комментарии или посмеиваясь над забавными эпизодами. Раньше эти раздумья не приходили ко мне так часто. То ли дело было в изменившемся возрасте, то ли раньше рядом просто не было такого вот Коджимы, а вместе с ним и времени на отдых.

Детская картина мира, окружавшего меня, рассыпалась перед моим мысленным взором довольно рано, как это бывало, наверное, и у многих других, кто оказывался в подобных обстоятельствах. Если честно, то уже даже и не припомню, когда мне пришло осознание того, насколько же мало вариантов будущего передо мной осталось, даже на фоне и без того очень "рамочного" жизнеустройства в этой патриархально-консервативной стране. И это осознание мне сразу жутко не понравилось. Опять же ничего конкретного или ясного сформулировать не получалось, но я просто чувствовал, как может сложиться моя судьба, и все эти версии отдавали чем-то таким гнилостно-неприятным. Быть может тому было виной то совокупное презрение, что осталось мне в наследство от отца. Его собственное презрение ко мне, не оправдывающему его надежд и чаяний. И мое презрение к нему, почти всегда пьяному или накачавшемуся наркотой. Наверное, именно исходя из этого я в какой-то момент и понял, что не хочу того, что согласно моим ощущениям "может быть". А ответ, как изменить неизбежное был чертовски непрост, хотя и лежал на поверхности. Это было решением прямолинейным и невероятно сложным одновременно. Нужно было лишь очень постараться и использовать одну вещь, о которой я теперь знал совершенно точно. Считайте это банальным, но сила воли человека, она же по девичьей фамилии "тупое упорство", есть у каждого. А вот научиться ею пользоваться, это уже проблема...

В общем, я просто решил поменять свою судьбу и вопреки всему и всем попытаться после школы попасть в университет, а там, глядишь, и вообще убраться с этих островов куда-нибудь, где на мне уже не увидят клейма "сын якудза". Моей новой манией после этого стали знания и тренировки. Удалось отыскать единственный в городе додзё и уговорить его мастера, Хараду-сенсея, начать со мной заниматься, хотя платить за обучения мне было не по карману. Согласившись взять меня на испытательный срок, Харада вскоре очень заинтересовался моим "носорожьим упрямством" и стал учить меня уже бесплатно. Немного позднее мастер даже признался, что у него давно не было столь юного и столь целеустремленного ученика. Из школы Изясо к нему в основном приходили "подучиться" здоровые лбы, которых больше интересовали "приемчики покруче и поболезнее", а вот со мной все вышло по-иному. Я действительно старался познать себя, разобраться в том, что Харада называл духовной составляющей человека, и работал, работал, работал... И только тогда, обливаясь потом и падая на подкашивающихся от усталости ногах, я начинал хоть чуть-чуть верить, что могу все-таки изменить неизбежное. Изменить будущее и поспорить с предначертанием.

Потихоньку, по малюсенькому шажочку, с каждым новым днем, моя физическая сила приобретала все более явные формы. К двенадцати годам я оказался способен раздробить силикатный кирпич в мелкое крошево ударом кулака без защитной накладки, раздирая при этом, конечно, всю кожу на костяшках. Еще через год в какой-то очередной разборке, я на автомате закрылся блоком от удара прутом арматуры, уже готовясь к знакомому ощущению перелома. Но витой железный прут лишь спружинил о мое предплечье, будто алюминиевая трубка, а противник, совершенно обалдевший от этого зрелищ, отправился в глубокий нокаут после подачи в челюсть. Впрочем, ушиб был знатный.

Сила росла, и вместе с ней мне все проще было контролировать себя и свою собственную жизнь. Пробираясь по ночам на стройки, подальше от любопытных глаз, я прыгал по бетонным перекрытиям, таскал мешки с цементом, отрабатывал до полного изнеможения захваты и броски из кэнсэцу, а также ударные серии ката. Бардак после меня на площадке всегда оставался первостатейный. Однажды я даже задержался на стройке до утра, чтобы послушать, что будут говорить строители. Узнал для себя много нового, и кое-что до сих пор довольно часто использовал в своем лексиконе во время драк.

Тренировки дали мне новую цель в виде необходимости "знать больше" не только на уровне практики, а это сделало моими любимыми предметами в первую очередь физику, химию и анатомию, которыми я занимался куда углубленнее, чем предписывала школьная программа. Занятия под руководством Харады-сенсея (не оставлявшего надежд отправить своего ученика на настоящие соревнования, впервые за десять лет!), учеба, книги из библиотеки. Близких друзей у меня, как таковых, не было никогда, только знакомые, и все больше из городских, считавших меня "отморозком с понятиями". Среди учащихся я считался одиночкой, и потому вдоволь хватало драк с другими учениками. Редко стычки бывали случайные, чаще для "поддержания авторитета" или для наведения на "моей" территории порядка, как я и другие его понимали. Моя жизнь стремительно сузилась до этого небольшого кружка интересов и, наверное, только осознание того, что я уже не тот "каким мог быть" и с каждым годом отдаляюсь от этого все дальше, позволяло мне и дальше существовать в этом непрекращающемся ритме.