Юрий Долгорукий - [46]
Соглашение на этот счет с новгородцами (по-прежнему насильно удерживаемыми в Киеве) было достигнуто к январю 1142 года. И это соглашение решило участь Юрьева сына. «Услышаша Новегороде, яко Святопълк идеть к ним с всеми людьми их, и яша Ростислава, и въсадиша в епископль двор». Второе княжение Ростислава Юрьевича в Новгороде продолжалось всего несколько недель. Следующие три с половиной месяца — до вступления в Новгород князя Святополка Мстиславича 19 апреля 1142 года — он провел в заточении. И лишь затем был отпущен к отцу в Суздаль. Так все планы Юрия Долгорукого по вовлечению Новгорода в орбиту своей политики, использованию его потенциала для борьбы с Всеволодом за Киев вновь обратились в ничто. Более того, он потерял Городец Остерский — свою главную базу на юге — и в очередной раз рассорился с племянниками — князьями Мстиславичами.
В конце января — самом начале февраля 1142 года Юрий получил еще одно горькое известие с юга. 22 января в Пе-реяславле скончался князь Андрей Владимирович Добрый — самый близкий ему человек во всем Мономаховом семействе. Еще при жизни он заключил с Юрием договор, по которому братья обязались поддерживать сыновей друг друга наравне со своими собственными сыновьями. «Сыну, яз есмь с твоим отцемь, а с своим братом Андреем хрест целовал на том, яко кто ся наю останеть (то есть кто из нас останется жив. — А.К.), то тыи будет обоим детем отець и волость удержати», — говорил позднее сыну Андрея Владимиру сам Юрий>{142}. И надо сказать, что он сдержит свое обещание и, став киевским князем, действительно попытается «добыть» племяннику отцовскую волость — но не Переяславль, а Владимир-Волынский.
Андрей был похоронен на другой день после смерти в соборной церкви Архангела Михаила. Его погребение сопровождалось небесным знамением. «Егда же несяхуть и к гробу, — рассказывает летописец, — предивно знамение бысть на небеси: быша три солнца съяюче межи собою, а столпи трие стояще от земля до небеси, и надо всими горе (наверху. — А.К.) бяше, яко дуга, месяць, особь стояче; и стояша знамения та доньдеже похорониша и».
Смерть Андрея открывала для князя Всеволода Ольговича хорошие перспективы. Освободившийся переяславский стол должен был послужить разменной монетой в начатой им политической игре, в которой не нашлось места ни сыну умершего, юному Владимиру Андреевичу, ни тем более Юрию Долгорукому.
Всеволод обратился к туровскому князю Вячеславу Владимировичу с ультимативным требованием оставить свой город и перейти на княжение в Переяславль. «Седеши во Киевськои волости, — передает его слова летописец, — а мне достоить, а ты пойди в Переяславль, отцину свою». Вячеслав послушно исполнил его волю и ушел в столь нелюбимый им город. В Туров же сел на княжение сын Всеволода Ольговича Святослав — несостоявшийся новгородский князь.
Однако это решение вызвало открытое недовольство родных братьев киевского князя — Игоря и Святослава Ольговичей. «Бысть братьи его тяжко сердце… — читаем в летописи, — волости бо даеть сынови, а братьи не надели ничим же». Всеволод созвал братию на съезд в Ольжичи близ Киева. Сюда приехали Владимир и Изяслав Давыдовичи и Святослав Ольгович. Игорь же демонстративно остановился в Городце, на некотором отдалении от Ольжичей; вскоре к нему перебрался и Святослав. Всеволод предложил братьям четыре города из вновь приобретенной Туровской волости: Берестье, Дрогичин, Черторыйск и Клецк (все на западе Русского государства), однако те потребовали себе Вятичскую землю, а на это Всеволод согласия не дал. Младших Ольговичей неожиданно поддержали и Давидовичи. Мира не получилось. «Они же реша: “Ты нам брат старишии, аже ны не даси, а нам самем о собе поискати”». Фактически это означало объявление войны.
Летописи изображают князя Игоря Ольговича главным зачинщиком раздоров и междоусобиц в годы княжения его старшего брата в Киеве. Самый беспокойный из всех черниговских князей, он много и охотно воевал не только на Руси, но и за ее пределами, например в Польше. И это несмотря на то, что Игорь болел ногами и к концу жизни мог передвигаться только в седле, верхом. В его личной храбрости нельзя усомниться. Он способен был броситься в самую гущу боя и редко отдавал предпочтение мирному решению споров. (Так, незадолго до описываемых событий Игорь пытался силой отнять Чернигов у князей Давыдовичей, но, не добившись успеха, заключил с ними мир.) В общем, это был достойный представитель воинственного «Ольгова племени», и никому и в голову не могло прийти тогда, какая метаморфоза произойдет с ним в конце жизни и какая трагическая судьба его ожидает…
Младшие Ольговичи решили силой захватить Переяславль и напали на город. Однако взять Переяславль с ходу не удалось — город был хорошо защищен. «И много пакости створиша, села пожгоша, и жита попасоша», — свидетельствует летописец. Осада продолжалась два месяца. Всеволод Ольгович в этой войне поддержал не своих братьев, открыто поправших его волю, а Мономашичей. Он послал на помощь Вячеславу Владимировичу своего воеводу Лазаря Саковского с печенегами. (Саков — город на левом берегу Днепра, один из центров расселения «черных клобуков».) Помощь Вячеславу оказали также племянники. Изяслав Мстиславич со своим полком поспешил к Переяславлю и атаковал Ольговичей; те, «не стерпяче стояти, побегоша в городы своя». В это время Ростислав Мстиславич со смолянами захватил принадлежавшие Ольговичам Гомель и три других города. Изяслав же, развивая свой успех, вторгся в Черниговскую землю: «и повоева около Десны села их и около Чернигова, и тако повоевав волость их, възратися въсвояси с честью великою».
