Юрий Данилович: След - [103]
Ну и пошли по-своему обыкновению в колокол бить, вече звать! Да ведь ясно, чья рука в тот колокол била! Было кому там воду мутить ради беспредельной новгородской вольницы, было кому и сулить ту счастливую вольницу.
Эх, Русь, истинно, как дитё - чего ей ни посули, во все уверует! Во всяк-то миг ждёт от любого скалдырника[68] не иначе как пряника!
Ну а вече-то русское, дело известное: кто громче орёт, тот и прав. А громче-то орёт тот, кому больше уплачено. Умных же, известно, и вовсе на вече не слушают.
- Не держит великий князь слова! - кричат.
А какого слова, не сказывают. Да разве и важно то, если стоголосо отвечает толпа:
- Не держит!
- Пойдём на Тверь!
Дак что ж не пойти, коли великий-то князь слова не держит!
- Умрём за Святую Софию!
Дак что ж и не помереть! Нет, в самом деле: отчего ж с такой лёгкостью мы смертью клянёмся? Али правда, жизнь нам не дорога?
Ну а там уж поздно стало взбеленившихся вразумлять. Да и некому - в ослеплении ума наместников Михайловых выгнали, а друзей его и вовсе с мостов покидали по-своему новгородскому обычаю. Словом, как крикнули, так и сделали!
Правда, покуда новгородцы искали повод к войне да буйствовали на вече, великий князь занял Торжок - важнейший город на торговом пути, что шёл из Великого Новгорода на Низовскую Русь.
Пойдя на Тверь да вдруг споткнувшись под своим же пригородом, сильно озадачились плотники. И теперь, как ни подзуживали их на кровь некоторые особо рьяные, ан в приступ идти не решились. Да со стен ещё вразумляли их тверичи теми словами, коих они и заслуживали своей изменчивостью. Ну постояли так некоторое время, да и одумались. Вспомнили вдруг о Феоктистовой грамоте, по которой уговаривались миром обиды ладить, а обиды-то, напротив, вроде как позабыли. Сами на себя изумились:
- А чего это мы с топорами-то прибежали? Чего всполошились?
И повинились перед великим князем. Но Михаил Ярославич вины не принял. То есть вину-то принял, а простить не захотел:
- Мало вам немцев-то? Со мной воевать хотите? Али не одна кровь у нас - русская?
- Дак ить, винимся, великий князь.
- Пошто измену ладите?
- Дак ить, бес, знать, попутал…
- Бес?! Али церкви у вас без крестов? Али не голодали давно, что на Низ волком зырите? Так ни мира, ни хлеба вам не даю!
И заперев Торжок, велел задержать на Твери обозы с зерном, что шли в Новгород с суздальского ополья. А как иначе, ежели не мечом, вразумлять неразумных?
Несолоно хлебавши, вернулись плотники из того похода. Но уж истинная обида на великого князя засела в сердце: повинились же, чего здрей на нас гневаться, чай, мы не со злобой шли, а так… без умища.
Ей-богу, и Русь - дите, а уж средь русских самые малые дети - это новгородцы! Но с топорами…
Однако без хлебати, одной селёдкой-то не натрескаешься. В другой раз прибежали виниться новгородцы. Сам владыка Давид явился. И вновь отступил Тверской, не стал морить голодом православных, взял лишь с новгородцев отступного в полторы тыщи серебряных гривен и отворил Торжок. И то сказать, немного и взял за досаду. Потому что и великокняжеские обиды были для него несоизмеримы с тем, к чему вёл.
То-то и оно, что в войне искал Михаил Ярославич мира, ибо не должно быть войны между русскими!
Да ведь и худой мир дорог, коли иного нет. И как знать, может быть, уже тогда достало и Тверскому воли всё-таки удержать новгородцев в узде, скрепить их с Русью едиными цепями, но… Но время надобно было ему для того, мир и время. Ан, оказалось, ни того, ни другого не было у великого князя.
В августе одна тысяча триста двенадцатого года умер Тохта. Ну, умер и умер - невелика беда, что тот хан, что этот, одно слово нехристи, и в век не дождаться русским их милости. Все так - да не так…
С тех пор как вокняжился Михаил Ярославич, татары, довольствуясь данью, почти не мешались в жизнь русского улуса, если опять же сами русские не вынуждали их к тому своими доносами. Но, главное, прекратились бессудные грабежи, и то, было, разумеется, не без воли правосудного хана, явно мирволившего Руси. Вроде бы небольшое время прошло без татарских наездов, однако же и его хватило, чтоб люди если ещё не освободились от страха, то вспомнили о достоинстве! Вот что более всего радовало великого князя: коли помнит народ о достоинстве, значит, не покорен!
Но умер Тохта.
А великий князь получил повеление немедля предстать пред новым ордынским правителем.
- Как, бишь, зовут-то его?
- Аз-бяк, Михаил Ярославич!
«Аз и буки, и веди… И упаси меня от лукавого! Господи, не дай увидеть мне Отчину в прахе и разорении…»
Вот здесь и пробил московский час.
Уж не с Ивановой, с иной хозяйской руки соколом взвился над Русью Юрий. Отважно взвился! Да и как не взвиться, когда в сей же миг, как великого князя в Сарай позвали, из того же Сарая в Москву пришла бодрая весточка от старого знакомца Кутлук-Тимура: мол, жди, Юрий, ханской милости. Да не просто жди, а докажи, что достоин…
Эх, заполошился Юрий, эх, заметался - ныне в Нижнем, завтра в Великом! Там одно сулит, там другое, кому страхом, кому серебром рот клепает. Да ведь и Иван на Москве не лапти плетёт…
И вон уж хитрованистые нижегородские бояре снова Москве в пояс кланяются, слёзно просят посадить к ним, сиротам, на княжение ан хоть Бориску, хоть Афанасия. Забыли - вот память-то девичья! - как за прошлую измену их своя же чадь вешала! И ведь опять же не понять, ну какая нижегородцам в том была выгода? Ясно, что и им не нравилось в едину грудь дышать со всей Русью, как того Тверской требовал, но неужели думали, что коли их кремль на неприступном откосе по-знатнее московского высится, так Москва их кнутом не достанет? Эвона, как достала ещё, так что имя своё исконное не враз вспомнили!
В этой книге вы прочитаете о самых загадочных событиях и личностях в истории человечества, побываете в легендарных Шумере, Египте, Ниневии, заглянете в сокровищницы фараонов и древние библиотеки, попытаетесь расшифровать таинственные письмена древних народов, узнаете о судьбе исчезнувших государств и о многом другом. Итак, разгадывайте тайны, оставленные нам давно минувшими веками.
О жизни и судьбе сына великого князя Михаила Ярославича Тверского Дмитрия (1299–1326), прозванного «Грозные Очи», рассказывает исторический роман современного писателя А. Косёнкина.
Исторический роман Андрея Косёнкина «Крыло голубиное» рассказывает о жизни и смерти великого князя Михаила Тверского, который посвятил свою жизнь собиранию русских земель и, как смог, сопротивлялся могуществу Золотой Орды. Именно его стремление к объединению Руси в единодержавное государство во многом предопределило дальнейшую политику победивших в борьбе с тверичами московских князей.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.