Юрист - [21]

Обязательство быть верными друг другу оба возложили на себя едва ли не в день знакомства. Как только Оливия поняла, что Кайл не нарушил клятву, сердце ее немного оттаяло. История, которую Макэвой вынашивал в голове не менее двух часов, звучала так: ему не дает покоя решение заняться помощью обездоленным – вместо серьезной работы в преуспевающей фирме. Поскольку связывать всю свою жизнь с Пидмонтским юридическим центром он не собирается, то вряд ли именно там необходимо было начинать. Рано или поздно придется перебираться в Нью-Йорк, но тогда какой смысл это откладывать? Ну, и так далее. Предыдущим вечером, после баскетбольного матча, он решил, что наступило время сделать окончательный выбор. Он отключил сотовый, сел в машину и отправился куда глаза глядят. Неизвестно почему, маршрут пролег по автостраде номер 1 – через Нью-Лондон в Род-Айленд. В пути Кайл утратил всякое представление о времени. Где-то после полуночи начался снегопад, и заночевать пришлось в дешевом мотеле на обочине трассы.

В результате он передумал. По окончании школы он примет предложение фирмы «Скалли энд Першинг» и отправится в Нью-Йорк.

Рассказ об этом прозвучал за обедом. Они с Оливией сидели в «Гриле» и поедали сандвичи. Она была настроена скептически, но не перебивала. Сама по себе ночная поездка не вызвала у нее никаких вопросов, однако внезапная перемена планов вызывала удивление.

– Ты, должно быть, шутишь! – покачав головой, протянула Оливия, когда исповедь закончилась.

– Мне не до шуток. – Кайл ушел в глухую оборону – он знал, что разговор выйдет непростым.

– Как же так, мистер Pro bono?[6]

– Согласен, согласен, я чувствую себя предателем.

– Ты и есть предатель. Продался, подобно большинству однокурсников.

– Тише, пожалуйста, не так громко. – Кайл оглянулся по сторонам. – Давай не будем устраивать сцен.

Оливия понизила голос, но продолжала возмущаться:

– Ты же все время говорил о другом, Кайл, Мы приходим в школу, полные высоких идей о добре, помощи людям, борьбе за справедливость, а к концу учебы у нас перехватывает дыхание. Деньги тянут как магнит. Мы становимся корпоративными проститутками. Это ведь твои слова, разве нет, Кайл?

– Да, пожалуй.

– Не могу поверить.

Едва надкушенные сандвичи так и лежали на тарелках.

– У каждого из нас есть по меньшей мере тридцать лет, чтобы делать деньги. Почему два-три года не отдать тем, кто действительно нуждается в нашей помощи?

Кайл чувствовал себя полным ничтожеством.

– Не спорю, не спорю, – бормотал он. – Но время тоже очень важно. Боюсь, в «Скалли энд Першинг» не захотят ждать.

Очередная ложь. Да какая разница, если уж пошел по этой дорожке – иди, не сворачивай. Пусть будет обманом больше.

– О, прекрати! Ты с легкостью получишь работу в любой юридической фирме страны – прямо сейчас или через пять лет после выпуска.

– Не уверен, не уверен. Рынок предложений сокращается. Некоторые солидные фирмы уже пугают сокращениями штатов.

Оливия резко отодвинула тарелку, скрестила на груди руки и покачала головой:

– Я не могу в это поверить.

Кайл и сам себе не верил, однако теперь должен был изобразить человека, который самым тщательным образом взвешивает каждый довод и принимает только безошибочные решения. Другими словами, сейчас он был просто обязан доказать ей свою правоту. Оливия первая, кого ему необходимо «обработать». За ней последуют друзья, потом – любимые преподаватели. Освоившись в новой роли, потренировавшись, отшлифовав детали, он наберется мужества и поедет к отцу. Тот встанет на дыбы, выбор Кайла приведет его в ярость. Никогда Джон Макэвой не одобрит решение сына связать профессиональную карьеру с могущественной фирмой в Нью-Йорке.

Попытки убедить Оливию были заведомо обречены на провал. С четверть часа молодые люди обменивались колкостями, а когда у обоих пропал всякий аппетит, они встали из-за столика и двинулись каждый в свою сторону. Без прощального поцелуя, без намека на объятия, без обещания созвониться потом. Проведя примерно час в редакции журнала, Кайл с тяжелым сердцем отправился в «Холидей инн».

В интерьере номера 225 не произошло почти никаких изменений. Видеокамера и ноутбук исчезли, нигде не было и следов электронного оборудования. Однако, сознавал Кайл, слова его будут так или иначе зафиксированы. Складной стол находился сейчас ближе к окну, так же как и оба стула. Своей скудостью обстановка напоминала комнату для допросов где-нибудь в подвале полицейского участка.

Макэвой ощутил, как голову вновь обхватывает тугой обруч боли.

Положив на стол врученную ему Джинардом визитку, Кайл с чувством проговорил:

– Скажите этому сукину сыну, чтобы он прекратил ходить за мной по пятам.

– Нами движет обычное любопытство, Кайл. Не больше.

– Я не потерплю слежки, Бенни. Вы способны это понять?

Райт вызывающе улыбнулся.

– Сделка не состоится, мистер Райт. У меня нет желания жить, зная, что за каждым моим шагом наблюдают до неприличия любопытные типы. Выбросьте из головы дурацкую слежку, забудьте о прослушке моих телефонов, о «жучках» в стенах и чтении электронной почты. Вы же все это делаете, правда? Я не собираюсь разгуливать по нью-йоркским улицам, гадая, кто сидит у меня на хвосте. И я не намерен звонить друзьям всякий раз, думая о том, что кто-то внимательно вслушивается в наш разговор. Вы уже лишили меня почвы под ногами, Бенни. Самое меньшее, что вы просто обязаны сейчас сделать, – это оставить в неприкосновенности хотя бы частицу моей личной жизни.