Юность нового века - [40]
Андрей засмеялся.
— За полсотни всего и старался. Можно бы и полегче говорить! Но удивил, удивил ты, Семен Васильевич! Бабы как узнают, что ты от генеральши отбился, вымажут тебе на покосе бороду сметаной. От радости, конечно! Так что держись, голова!..
Росной зарей повалили все мужики на арендованный барский луг. А в селе остались богатеи, захребетники: не было им резона совать нос в бедные мирские дела.
Дед Семен сделал почин: размашисто, под левую ногу, опробовал на глазок у всех острую новую косу: трава вздрогнула, легла густо и тяжело.
— Пошли! — крикнул он косцам и, не делая больших шагов, словно поплыл по зеленому морю за своей лихой косой.
В звенящем шелесте следом двинулись мужики длинной цепочкой — и Андрей, и Гриша, и Потап, — без картузов, в белых посконных рубахах до колен, в новых лаптях с легкой онучей. Замыкал цепь отец. Димка впервой видел его на покосе. А позади всех тащился дед Лукьян. Он тоже ловко тыкал косой в травяную гущину, почти синюю ранним утром, подмигивал мальчишкам и балагурил:
— Эх, выдерну-ка я лычко из-под кочедычка!
Он часто шмыгал длинным табачным носом и приговаривал:
— Под носом у молодца румянец, ой-люли! А во всю щеку — что под носом, ай-люли! Ну, знай наших!
Взял косу и Димка. Не мужскую длинную литовку, а мальчишечью горбушу с коротким кривым косьем. И пошел с Колькой, с Филькой и с другими ребятами обкашивать траву у высокой кромки берега реки, меж кустов и по закрайкам мочажин и болот, заросших осокой, камышом и телорезом. Сильно засаживал пятку косы в рассыпчатые холмики луговых муравьев. И клял себя, но не сдавался. И, обливаясь потом, звонко шаркал бруском по блестящему лезвию, наспех сбрасывая сочные травинки, прилипшие к мокрому желобку горбуши.
В полдень пришли с граблями на плече, с голосистой и протяжной песней задорные веселые девчата — в ярких тканых поневах или в широченных юбках из цветастого ситца.
Они разбили траву в грядках, уселись на берегу Жиздры и затянули старинную песню про любовь. Стешка зачинала, все подхватывали припев:
Хитрые девки! Пели они с умыслом и дождались тех, про кого думали в песне.
Пришли к ним парни с прибаутками, с ходу кинулись в пеструю девичью толпу. Схватили Аниску, которую барин так и не сосватал за молодого садовника. И прямо в одеже бросили ее в Жиздру с крутого берега. Завизжала Аниска, как хрюшка, и гвоздем пошла на дно. А купол широкой юбки, как венчик цветка, еще сухой в воде, покачивался на волнах.
Вылезла Аниска и, смеясь и плача, бросилась вдоль берега в кусты, сверкая голыми пятками.
Налетели парни на Стешку, да пришлось идти на попятную: загорелись глаза у Гриши, крепко сжал он сильные кулаки.
— Ого! А тут, братцы, любовь! — прыснул со смеху долговязый парень с тонкой журавлиной шеей. — Не скумекали! Значит, нам от ворот поворот. Ну, пошли, мужики, купаться: пускай Гришка любовь крутит!
Перед вечером девчата ворошили сено. И скоро вокруг бугра, где еле слышно отвечала листвой легкому ветерку тенистая дубрава, стали подниматься первые стога — высокие, крутые, от которых пряно несло ароматом увядших цветов.
Копнили их древние старики: босые, седобородые, в домотканых белых портках с широким огузьем, как у запорожских казаков. Работали они споро, пританцовывая после каждой новой охапки. И, закончив стог, приказывали подать наверх густую и длинную ветку чернотала. С маху втыкали ее в макушку стога и этим вершили дело до нового дня.
За веселой работой на лугу — да всем миром! — словно и позабыли о комете — о волосатой звезде деда Лукьяна.
Но пришел срок, и она дала о себе весть.
Мужики и девки ушли в село, а с ними и деды — Семен и Лукьян. А сторожить мирское сено вызвался отец со своей шомполкой. С ним остались Андрей и Гриша и, конечно, Димка с Колькой, которым так хотелось провести ночь в дубраве, у горящего костра, а под утро зарыться головой в пахучий стог сена и увидеть чудесные сны.
В ночи, когда затих последний коростель в нескошенном лугу и только утки высвистывали крыльями под яркими звездами — фить-фить-фить, — закричал кто-то истошным голосом.
Вся мирская охрана кинулась через луг: в черной пучине боролся с водяным старый почтмейстер и орал во всю глотку:
— Ой, батюшки-светы! Караул! Люди добрые! Ка-ра-ул!
На воде он держался плохо, словно его дергали за ногу. Он пыхтел и отдувался, нырял и опять выставлял на поверхность лысую голову: только она и белела в воде, как незрелая тыква. А вокруг кипели буруны, будто рядом с ним резвилась в реке кобыла.
— Держись, Петр Васильевич! — крикнул Гриша, разделся и поплыл.
А отец с Андреем поползли на карачках к месту боя по шатким рыбацким лавам.
Каждое лето делал почтмейстер загородку в реке. От берега до берега ставил в песчаное дно березовые козлы, на них клал жерди. А через жерди перекидывал на всю глубину связанные в комле густые еловые ветки.
Автор провёл лето на Алтае. Он видел горы, ходил по степям, забирался в тайгу, плыл по рекам этого чудесного края. В своём путешествии он встречался с пастухами, плотогонами, садоводами, охотниками, приобрёл многих друзей, взрослых и ребят, и обо всех этих встречах, о разных приключениях, которые случались с ним и его спутниками, он и написал рассказы, собранные в книге «Как я путешествовал по Алтаю».
Книга рассказывает о жизни секретаря ЦК РКСМ Петра Смородина. С именем П. Смородина связана героическая деятельность РКСМ в годы гражданской войны и перехода к мирному строительству.В книге представлены иллюстрации.
Книга рассказывает о жизни и деятельности революционера Виктора Павловича Ногина.
В книге рассказывается о жизни и деятельности Михаила Васильевича Фрунзе — революционера, советского государственного и военного деятеля, одного из наиболее крупных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны, военного теоретика.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.