Юность компьютерщика - [3]

По залу сновали девушки-операторы в белых халатах. Они снимали и снова ставили на места бобины с лентами, колпаки с дисками, настраивая компьютер на специфику очередной задачи; подносили от окошка все новые и новые пачки перфокарт; и спешно кромсали на части бумажную ленту с распечатками. Отлаженный ритм вычислительного процесса кипел в зале круглые сутки, изредка прерываясь на очередную короткую профилактику или на вынужденный простой из-за технической поломки. Тогда-то и приходилось Димке и его коллегам вступать в решающий бой…

Главным же процессом вычислений управляла лишь одна девушка, сидящая за пультом оператора. Она шустро набирала необходимые команды на экране зеленого монитора. По этим командам запускалось считывание перфокарт; далее машина функционировала согласно алгоритму задачи, зажигая на мониторе ответные строчки. Они же печатались на бумажный рулон автоматической пишущей машиной "Консул" на скорости, недостижимой самой виртуозной машинисткой. Этот рулон потом хранился, как документальный отчет о решенных компьютером задачах. Если же задача продолжала считаться более положенного времени, либо явно зависала, то набрав строку прерывания, запускали следующую программу.

ЭВМ ЕС-1060 привычно же ушла в отказ. Редко кто мог вспомнить, когда эта "капризная дама" стабильно работала более двухтрех часов в день. Все компьютеры, названные у нас "ЕС" на самом деле являлись приближённо-точной копией зарубежных IBM360/370 и видимо плагиаторы-разработчики упустили некие тонкости, "передирая" схему "новейшей" модели. Дверцы шкафа центрального процессора: куба с ребром более двух метров, были навстежь распахнуты и вокруг него хлопотали наладчики ЦТО — городского центра по обслуживанию вычислительной техники. У наладочного пульта: полутораметровой вогнутой панели, лениво помигивающей тысячами микролампочек, стояли, безучастно наблюдая за действиями наладчков двое. Первый из них: кучерявый, с небольшой бородкой, в наглаженном сером пиджаке — Леонид Петрович, непосредственный начальник Димки и всего машинного зала.

Второму — без году пенсионеру, с лысиной и сутулому, на глаза лучше не попадаться. Прославленный своим склочным характером, неслуховоспримчивым бухтящим голосом и придирчивый по мелочам:

Семён Семёнович Алексеев, зам. директора по технической части.

То есть начальник отдела техобслуживания.

— Почему опаздываем?! — не преминул наехать он. — Объяснительную!

— А что я, виноват? — хмуро оправдывался инженер. — Все троллейбусы встали.

— Ничего не знаю! Пиши, садись! Раньше выходить надо!

— Насколько раньше?.. Может еще следует здесь ночевать?

— Ты с кем так разговариваешь?! Ты своей разболтанностью подводишь весь коллектив! Ты совсем забыл, что скоро нас посещает большая комиссия!

Ему были абсолютно незнакомы транспортные страдания, которым ежедневно подвергались большинство его подчиненных. Он жил в доме буквально бок-о-бок с учреждением и на путь к работе ему хватало двух минут. Он даже никогда не брал больничные и в случае простудной хвори руководил прямо из дому по телефону.

Его негласный статус "теневого директора" отзывался нешуточным страхом у эксплуатационников и даже (о — жуть!) у совсем не относящихся к техотделу "вольношляющихся" программистов. Просто официальному директору, доктору математических наук, лауреату нескольких госпремий в области прикладного и теоретического программирования, высшим приоритетом являлось управление разработками матобеспечения и продвижением передовых, высоконаучных идей и направлений в сфере софта. А органзационные моменты тяготили его нудной, неприятной обузой…

— Знаете, правда там большая авария на пересечнии с улицей

Кирова. — произнесла одна, ритмично щелкая клавишами под монитором с мерцающими зелеными строчками, — я тоже сегодня не успела. Посмотрите, дядя, в окно, видите, все пешком идут.

Димку попыталась пожалеть Неля — старший оператор дневной смены машинного зала, дама бальзаковского возраста. На центре все знали — она есть двоюродная племянница Семёна. Но как ни странно, ее жалость распалила родственника еще больше:

— Нелька, давай тоже пиши! — И, поворачваясь к остальным операторам и инженерам, продекларировал:

— Все знайте, что со своих я еще строже спрашиваю!

— Ну ладно, Дима, чего стоит тебе написать, — подсказал

Леонид. — Мы же понимаем, что ты не виноват.

— Хорошо, — согласился Димон, — напишу с радостью. По собственному.

— Ты чего, совсем не в себе!? — выпалил Семён. — Кто тебя возьмет и куда с твоей расхлябанностью!?

— Возьмут. Я уже договорился…

— Опять про свою телестудию?! Бывал я там. Это нас-то они учат в своих программах правильной жизни! А у самих — ничего, кроме пьянки, пошлостей и разврата! Гнилые трепачи!

— И не только туда…

— Ах, в радиомастерскую мечтаешь удрать!? Так запомни: больше пяти лет там никто не держится. Потом все спиваются!

Так что тебя отсюда никто не отпустит! Как молодого специалиста! Будем воспитывать в тебе собранность, ответственность и дисципину!

… Димка присел сбоку к операторскому столику и под треск пишущей машинки принялся выводить:

"…Я вынужден был опоздать из-за остановки общественного транспорта. Виновным в опоздании себя не считаю…"