Юнона - [99]
— Их книги? Ты говоришь о Сверхцветных Точках?
— В том числе. Хотя они совсем не обязательно светятся в линиях, а то, что светится в линиях — совсем не обязательно книги. Спектральные линии — это знаки, или запрещающие, или привлекающие внимание… в общем, обложка. Упаковка.
Том несколько секунд пристально смотрел на нее, потом нервно взъерошил уже приглаженные волосы.
— Слушай, ты это серьезно? Си-О действительно готов нас учить?
— Ну да, — удивленно ответила Нэлл.
— Несмотря на то, что с его точки зрения мы не разумны и достойны в лучшем случае зоопарка?
— Зоопарк — идея Линды, так что все вопросы к ней. А разумность, неразумность… это же только слова. Причем наши слова, человеческие. Демаркационную линию можно провести, где договоримся, или вообще нигде не проводить.
Том поднялся на ноги и прошелся по комнате туда-сюда.
— Черт подери, — пробормотал он. И, через паузу, снова: — Черт подери.
Потом раздался звук вызова, переданный по громкой связи «кейки», и Том шагнул к ложементу.
— Я слушаю.
— Давай ты нам все-таки поможешь, — примирительно сказал Алекс Зевелев. Нэлл слегка напряглась, вслушиваясь в его голос — но это действительно был он, Си-О говорил совсем с другими интонациями.
— Неужели щупальце где-то застряло? — с преувеличенным сочувствием осведомился Том.
— Не, со щупальцами полный порядок, — спокойно отозвался русский. — Признаю, я был не прав, пытаясь скрыть от тебя кое какие свои новые возможности. Хотел как лучше, но… сам видишь, как вышло. В общем, приходи, мы с Дэном тебя ждем.
— Я сейчас занят, приду, когда освобожусь.
— Ладно.
И Зевелев отключился.
Том несколько секунд неподвижно стоял посреди комнаты, потом повернулся к Нэлл.
— И чего я на него злюсь? — пробормотал он. — Я ведь не на него злюсь, на самом деле.
— А на кого ты злишься?
— Наверно, на себя.
Он протянул руку, помогая ей подняться.
— И, правда, пойду, помогу им. Еще не хватало Мишелю страдать из-за наших разборок.
— Ага, давай. И зовите меня, когда закончите, ладно? Займусь уборкой.
— Я думаю, мы с тобой раньше увидимся, за ужином. Там до вечера ковыряться.
Они вышли из каюты. Том повернулся к Нэлл, видно, собираясь что-то сказать, но только улыбнулся и быстро пошел прочь по коридору.
Нэлл всегда считала, что очень неплохо умеет контролировать свое сознание, но теперь ей стало казаться, что она не умеет ничего. Такое простое упражнение — представить красный куб на черном фоне, но она билась над ним уже второй час. В голову упрямо лезли посторонние мысли, неожиданные ассоциации — внутренний диалог не умолкал ни на секунду, превращая лаконичную запись психического потока в бессвязные обрывки фильма, снятого безумным режиссером.
Снова расслабиться, глубоко вздохнуть. Снова увидеть бархатную черноту без единой искорки света. Представить куб — ярко красный, глянцево блестящий, прохладный. Сосредоточиться на кубе, мысленно рассмотреть его с разных сторон…
«Хорошо», — услышала она, наконец, и ощутила теплую волну одобрения и симпатии.
Чужая воля скользнула сквозь нее, стирая напряжение и досаду, как влажная губка стирает мел на школьной доске.
«Отдохни».
Нэлл накрыла бархатная темнота, уютная и ласковая, как мамины ладони. Голову снова ломило, но это уже становилось привычным. Всему этому надо учиться с детства, рассеянно думала она. Медитации, расслаблению, сосредоточению. Как нас учат читать и писать. Может, тогда это не будет так мучительно трудно. А может, все еще проще. Может, наши мозги просто слабы для такого. Шесть слоев неокортекса. А надо семь. Или десять.
«Посмотрим, что получилось?»
Наверняка опять фигня, мелькнуло у Нэлл в голове, но она встряхнулась и снова всплыла в рабочее пространство. Последняя запись выглядела в нем черным шариком размером с горошину. Нэлл мысленно потянулась к ней, соскользнула в нее — и, наконец, увидела то, что и должна была увидеть — красивый стеклянный куб, медленно вращающийся в черной пустоте. Неплохая, в сущности, картинка была густо приправлена безнадежной усталостью ученика, в пятнадцатый раз набело переписывающего длинный тренировочный текст.
Следующую пару часов Нэлл провела, снова и снова погружаясь в странный обрывок воспоминаний, относящийся, видимо, к раннему детству Си-О. Она была рассеянным облачком, скользящим потоком, она плыла, как плывет рыбий косяк, в плотном гравитационном поле массивной планеты, то позволяя разгонять себя упругому давлению магнитосферы, то ныряя ближе к несущимся облакам с цветозапахом водяного льда. Вокруг планеты вращались несколько спутников, и она играла с ними, как волан играет с ракетками, как горная речка играет с валунами на дне — ловя импульсы гравитационных ударов, то ускоряясь, то замедляясь, соскальзывая с орбиты на орбиту. Где-то рядом была мама, и она знала, что та наблюдает за ней: ее согревала любовь, легкая, осторожная, нежная, едва касающаяся сознания…
Вернувшись в реальность, Нэлл еще добрых полчаса лежала в ложементе, рассеянно глядя в потолок. Чужие воспоминания медленно таяли в ней, растворялись, как растворяется наутро яркий, но сумбурный сон. Потом она все-таки встряхнулась, надела шлем, заглянула в «кейки» и проверила почту.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вилен и его друг отправились в научно-исследовательскую экспедицию в тропики к труднодоступному Синему озеру. На его берегах живёт племя гуани. По легенде, каждые десять дней племя приносит в жертву озеру Золотых истуканов, а взамен озеро дарит племени неустрашимых воинов и хитроумных жрецов, которые заживляют любые раны и лечат любые болезни.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Жил-был человек, которого все звали Одержимый. И задумал он выяснить природу гравитационного поля – но погиб в одном из опытов. Его мозг пересадили в новое, искусственное тело – так и был создан первый киборг. А когда не стало киборга, управляемого Одержимым, по магнитному снимку его мозга был создан первый сигом.
Популярный автор литературных «ужастиков» телеграммой приглашает к себе в гости парочку сотрудников редакции журнала, специализирующегося на мрачной фантастике. Поскольку вызов был срочным, те прибыли в одиноко стоящий прибрежный коттедж уже после заката солнца. Хозяин пребывает в весьма напряжённом состоянии, а за окнами мелькают странные тени, издающие жутковатые звуки, напоминающие одновременно крики чаек и кошачье мяуканье. Когда же в полосы света попадают фрагменты тел этих загадочных существ, которые со временем начинают буквально осаждать дом, писатель против воли вынужден начать рассказ-объяснение… © igor14.
Внезапное воспоминание вывело Джеффа Мэллори из оцепенения, и он понял, что оказался в родном оккупированном городе Биатрисе. Причем его близкие: жена и двое детей выглядят устало и убого, а питаются некачественной едой. На вопрос о местонахождении его старшей дочери все домочадцы удивляются и не понимают — о чём он спрашивает их. И тут он замечает фантастическую башню в центре города, куда все горожане, в том числе и его жена , и дети уходят работать. Мэллори хочет выяснить всё и найти свою дочь...© romanpetr.
Параллельный мир, в котором не было Второй мировой войны. Советский Союз по-прежнему великая держава, литература находится на особом государственном положении, и писателям созданы все условия для творчества. Однако, несмотря на это, Александр после написанного романа, развода с женой и бытового конфликта в химчистке оказывается на грани нервного срыва и приезжает в санаторий.