Юнона - [41]

— Сейчас увидим, — отозвался Алекс.

— И как мы это увидим? — спросила Линда.

— Возможно, он передаст что-то еще.

— Второй урок Линкоса? — насмешливо спросила Марика.

— Это была бы классная шутка, — радостно отозвался Алекс. — Впрочем… через пару минут узнаем.

Пиркко нервно хихикнула. Кто-то судорожно вздохнул. Нэлл поймала себя на том, что сидит, вцепившись обеими руками в подлокотники.

Наконец, урок Линкоса закончился, и Коммуникационная Щетка погасла. Но только на пару секунд. Потом она зажглась вновь, уже в М-диапазоне. Секунду за секундой Си-О излучал пять сверхузких линий вблизи 4.02, 4.18, 5.27, 5.96 и 6.07 мкм. Ни амплитуда, ни поляризация линий не менялась.

— И как это понимать? — недоуменно спросила Линда.

Первой догадалась Нэлл.

— Это же линии сверхцветных Точек Ганимеда! — воскликнула она. — Слегка сдвинутые из-за эффекта Доплера, но это точно они!

— Ага! — воскликнул Том.

— Ложь взад, — по-русски сказал Алекс и расхохотался.

— Что?

— Перевожу: отдайте Четырнадцатую Точку, — сквозь смех сказал он уже по-английски.

— Почему, собственно, «отдайте»? — немедленно ощетинилась Нэлл.

— У тебя есть другая интерпретация? Изложи ее, обсудим.

— Вот именно. Ключевое слово «интерпретация». То есть догадка, проекция на наши человеческие понятия коммуникационного сигнала от «двухсоткилометрового куска сажи». Из-за догадки я Точку не отдам.

— Отдашь, если Руперт прикажет, — холодно возразил Макс.

— Хорошо. Я не отдам Точку без ясного и недвусмысленного приказа со стороны моего непосредственного начальства.

— Нэлл, не заводись, — сказала Марика. — Мне тоже кажется, что это требование вернуть Точку. По крайней мере, это ясное и недвусмысленное указание на Точку.

— Сверхцветных Точек Ганимеда — семнадцать штук. Это может быть указанием на любую из них. Это может быть сообщением об общей природе Си-О и Точек.

— Крайне натянутое объяснение, — заметила Линда.

— Да неужели!

— Нэлл, наш Угольный Цветок начал выбираться на поверхность Ио меньше, чем через сутки после того, как вы забрали Точку, — сказал Дэн. — Если это не причинно-следственная связь, то я бегемот.

— Опять интерпретации? — повысила голос Нэлл. — Я же ясно сказала — без приказа Бейкера или Руперта Точку не отдам!

— Спокойно, спокойно, дорогие коллеги, — хладнокровно произнес Том. — Этот вопрос решать не нам, так зачем же копья ломать?

— Затем, что меня возмущает крайне безответственная позиция миссис Сэджворт! — резко ответил Макс.

— Если тебя что-то возмущает, сходи в спортотсек и отмотай десятку, — сказал Том. — Зачем ссориться? Что нам делать с Точкой, все равно будет решать Земля.

Гринберг пробурчал по-русски несколько слов и ушел в режим «очень занят».

— Спасибо, Том, — тихо сказала Нэлл и тоже отключилась.

Нэлл сняла шлем, откинулась в ложементе и прижала холодные ладони к пылающим щекам. Что с ней происходит? Что за каша у нее в голове? Перестала справляться с потоком ошеломляющей информации? Недоспала?

Черта с два, шепнул внутренний голос. Зачем себе врать, дело совсем не в этом. А в том, что если они отдадут Точку, ей придется возвращаться на Землю первым же рейсом. А у Тома контракт еще на полтора года. Полтора года в одиночестве, в опустевшем мире, тусклом, как аватарка «очень занятого» члена экипажа. Без цели, которая держала ее последние годы, и без человека, который одушевил для нее станцию, лохматый полосатый Юпитер и даже двухсоткилометровое углеродное чудовище.

Вот так-то, подруга. И не надо про науку.

Нэлл выбралась из ложемента, зашла в санузел, набрала холодной воды из-под крана и залпом выпила. Собственное отражение в зеркале ей не понравилось — веки покраснели, под глазами круги. Могла бы выглядеть и помоложе. Ладно, что теперь. Надо держать удар.

Из комнаты донесся звук вызова, переданный через громкую связь. Нэлл бросилась обратно, нацепила шлем и ответила на вызов.

— Уф! В следующий раз отволоку Гринберга в спортотсек и устрою ему спарринг, — объявил Том. — Заодно и сам разомнусь.

Нэлл глубоко вздохнула.

— К дьяволу Гринберга! Он, конечно, раздражает, но он прав. Надо отдавать эту чертову Точку, пока этот чертов Си-О не разнес нам всю станцию.

— О, а я как раз хотел тебя попросить не упираться и отдать ее, — обрадовался Том. — Да и зачем нам Точка, если рядом находится ее создатель?

— Вряд ли ее создатель позволит нам засовывать себя в мюонный микроскоп, — нервно хмыкнула Нэлл. — Кстати, Том, я с радостью подпишу с тобой брачный контракт.

Кажется, у него перехватило дыхание.

— Нэлли… Я страшно рад, — сдавленно проговорил он, потом прокашлялся и сказал уже обычным голосом:

— Ты не будешь против, если я сейчас зайду?

— Не буду. Заходи.

Он отключился. Нэлл дрожащей рукой сняла с себя шлем и снова прижала ладони к пылающим щекам.

Через два часа она лежала на кровати, успокоенная и очень счастливая. Все волшебным образом изменилось, как будто кто-то сместил фокус зрения, смягчив острые углы и наполнив мир теплом и светом. Том сидел в ее ложементе в шлеме и работал — его пальцы слегка подрагивали в воздухе. Сейчас он казался ей очень красивым, все происходящее — правильным, а будущее — безусловно стоящим того, чтобы в нем жить.