Юнона - [106]

На минуту в эфире наступила тишина.

— Мда… картина эпическая, — пробормотал Дэн после паузы. — Сам это придумал или как?

— Или как, — буркнул Макс.

— Я с собой никого не зову, — спокойно произнес Алекс.

— Ты хочешь сказать, все это правда? — изумленно воскликнула Нэлл. — Патрону нужны наши Слепки именно для этого?

— Отчасти, — помолчав, ответил тот. — Конечно, никто не будет играть нами в футбол, но, вполне вероятно, что нас действительно ждет множество жизней. В разных мирах и разных обстоятельствах. Независимых друг от друга, как независимы стебли кустарника, растущие из одного корня. С общей памятью до момента создания Слепка и совсем разным продолжением. И каждая жизнь будет ощущаться как первая и единственная.

— Ну, чистое Колесо Сансары, — пробормотала Марика. — Охренеть.

— А смысл? — спросила Нэлл.

Она чувствовала себя ошарашенной.

— Смысл есть, но я не могу передать его словами, — ответил Алекс.

— И ты на это пойдешь? Зная все это? Все равно согласишься?

— Я уже согласился. Но, повторяю, никого с собой не зову.

— Вот только не надо строить из себя искупительную жертву, — проворчала Марика. — Раз уж ты согласился, я тоже соглашусь. Ничего, не развалимся — почистим карму, научим углеродных детишек состраданию...

— И я соглашусь, — медленно сказал Мишель. — На все воля Аллаха. Правоверным постыдно избегать испытаний.

— Сумасшедший дом, — с чувством прокомментировала Линда.

Нэлл, уже не слушая, откинулась в ложементе, закрыла глаза, соскальзывая в знакомый сияющий хаос. Несколько секунд ожидания — и ее сознание наполнилось чужим вниманием, как сосуд наполняется водой. Снова не потребовалось никаких слов, никаких объяснений — Си-О понял ее вопрос прежде, чем он был задан.

Она почувствовала ответ, но не смогла бы выразить его словами. В нем была печаль и нежность, нежелание с ними расставаться и желание что-то куда-то принести, стальной оттенок неотвратимости и надежда на что-то, что они должны исправить. Необозримо огромный мир был готов открыться перед нею, и это было ни хорошо, ни плохо — точнее, там хватало и хорошего, и плохого.

«Ты не бросишь нас? Не отдашь кому-то еще?» — подумала она, имея в виду тех, кто согласится.

«Нет, не брошу. Вы мои».

«Тогда я тоже согласна».

— Кстати, видел твой ролик, — сказал Алекс. — По-моему, отлично.

— Я два часа на него убила, — призналась Нэлл. — Под конец чувствовала себя шимпанзе с карандашом, неуклюже пытающейся срисовать из азбуки букву А.

— Ну, где-то так оно и было, — улыбнулся Зевелев.

Они сидели в кают-компании, доедая ранний обед; кроме них троих, в зале никого не было.

— Что за ролик? — спросил Том.

— Рен, упражнение на правописание, — пояснила она. — Красный куб на черном фоне. Труднее всего было избавиться от посторонних мыслей. Уму непостижимо, каким мусором набиты наши головы.

— Да, — согласился Алекс. — Очистить свой разум труднее всего.

Он разжал кулак, и с его ладони на стол выкатился черный шар размером чуть больше куриного яйца. Под взглядом Зевелева шар потек, превратился в куб, потом в тетраэдр, потом опять в шар. Поверхность геометрических фигур иногда шла мелкой рябью, но помимо этого фигуры выглядели безупречно.

— Прими мое восхищение, — искренне сказала Нэлл.

— Да ну, брось.

Алекс глубоко вздохнул, на секунду закрыл глаза, посмотрел на шар — и тот превратился в диковинный цветок на короткой черной ножке.

— Предполагалось, что это будет роза, — сказал он и протянул цветок Нэлл.

Она осторожно взяла игрушку двумя пальцами, опасаясь повредить — но стебель был упругим, плотным и живым, как будто она держала в руках инопланетного кузнечика. Лепестки выглядели изящными и бархатно-нежными, покрытыми тончайшими короткими волосками.

— Будь я скульптором, я бы удавилась от зависти, — пробормотала она и покосилась на Тома.

Тот сидел, откинувшись на стуле, и разглядывал цветок взглядом энтомолога, наблюдающего за скорпионами. Нэлл чувствовала в нем… нет, не ревность, но что-то похожее — странную голодную тоску, ненавидящую саму себя.

— На, посмотри, — неожиданно для себя сказала она и протянула ему углеродную игрушку.

Том машинально взял цветок.

— Удерживать усилие тоже трудно, — произнес Алекс, поворачиваясь к Нэлл. — Чтобы надолго сохранять форму, надо делать ее из алмаза, как Дэнову пешку. Но я этого еще не умею.

— Алмазная роза? Представляю себе физиономии земных ювелиров, — улыбнулась Нэлл.

Том сделал движение, и они обернулись к нему. Углеродный цветок оплывал и таял в его руке, стекал в ладонь плотной черной каплей. Капля шевелилась, выпускала из себя короткие щупальца-ложноножки, ощупывала его руку. Том перевернул ладонь, явно рассчитывая, что она стечет на стол, но вместо этого она стала растекаться по его руке, оплетая пальцы, на глазах превращаясь в толстую черную перчатку.

— Алекс, — резко сказал Том. — Убери ЭТО.

Зевелев удивленно раскрыл глаза.

— Вау, — воскликнул он. — Первый раз такое вижу. Ты ему нравишься.

— Алекс!!!

— Спокойно, капитан. Сейчас.

Русский пристально посмотрел на каплю. Несколько секунд ничего не происходило, а потом она мягко стекла с томовой ладони на стол, превратилась в толстого черного червяка и скользнула обратно к Зевелеву.