Юнгианское толкование сновидений. Практическое руководство. - [20]

Важно заглянуть за рамки простого присутствия физической опасности для эго сновидения и произвести некоторую оценку (включая и клиническую) ее значения (вариативного) в контексте всего сновидения. Мужчине приснилось, что буквально на волосок от его тела пролетело копье, брошенное в него; он, в свою очередь, кинул это копье обратно в бросавшего, «монгольского всадника». Его намерением было умиротворить атаковавшего, но своим действием он только воспламенил его гнев. Этот сон указывает на не столь уж редкий мотив: эго сновидения стимулируется быть активным в своих интересах. «Атакующая» фигура может рассматриваться, как взыскующая более агрессивной ответной реакции от эго сновидения. Тот же самый мотив представлен сновидением, в котором зловещая и злая женская фигура бросила в эго сновидения трезубец; эго сновидения, однако, размышляет, что эта зловещая женщина дала тем самым оружие, чтобы противостоять ей, и использует его, освобождая несколько «мертвых» животных, которые после этого возвращаются к жизни.

Агрессия против эго сновидения может, таким образом, служить и более глубокой цели — процессу индивидуации, сосредоточенному на всем паттерне личностного развития на протяжении всего жизненного пространства и связанному с любым отдельным доминирующим эго-образом на любой отдельной стадии жизни в свете своего поддерживающего течения. В силу процесса индивидуации, с которым сновидения, по всей видимости, глубоко связаны, действие в сновидении может выглядеть противостоящим эго сновидения, в то время как его истинной целью является увеличение или трансформация эго в отношении к Самости.

Сновидения о страшных природных катаклизмах, таких, как землетрясение, показывают скорее фоновый сдвиг эго-состояния, нежели силу, направленную против самого эго сновидения. Теоретически возможно, что такие сновидения, на объективном уровне, могут представлять надвигающиеся изменения в коллективной ситуации, что, скажем, обнаружил Юнг в снах, предзнаменовавших первую мировую войну. Однако, это маловероятно, как указывал он сам в своем интервью на Би-Би-Си с Джоном Фрименом, поскольку сегодня каждый вполне осознанно представляет себе возможность мировых катаклизм — природных или рукотворных; ясно, что подобные образы не компенсируют коллективные сознательные надежды на мир и прогресс[10].

Сны о бедствиях и несчастьях скорее указывают на потенциально резкое и, по всей вероятности, насильственное изменение в безмолвном фоне эго-образа, обладающего господствующим сознанием. Они показывают потенциал главного сдвига в структуре эго-образа. Такие изменения, в случае терапевтического сдерживания, могут оказаться преобразующими; если же их не сдерживать, они могут предвосхитить вспышку острой клинической депрессии, беспокойства (тревоги) и даже психоза.

Психоз.

При рассмотрении возможного диагноза шизофрении или другого психотического процесса сны могут оказаться весьма полезными как в плане постановки диагноза, так и в последующем отслеживании самой болезни. Иногда сны оказываются полезными в установлении желательности применения лечебных средств и препаратов или возможного использования других способов поддержки и укрепления эго, таких как, скажем, госпитализация. Искусство чтения снов в этом аспекте — задача не из легких, поскольку никогда нет видимого ясного неизменно присутствующего индикатора. Такие указатели, если и существуют, то часто оказываются контекстуальными каждому отдельному сновидцу, составляют смысл в серии снов данного человека, но могут быть обобщены лишь с большой натяжкой. В качестве самого индикатора зачастую выступает не сновидческий мотив опасности для индивидуального эго сновидения, а сама внешность того, что можно было бы назвать эксцентричностью образа. Например, животное, прогуливающееся без кожи, или безумец, угрожающий взорвать мир, могут указывать на потенциальное ухудшение клинического состояния. Такие образы всегда должны быть уравновешены относительно силы самого эго. Психоз возникает, когда давление бессознательных процессов подавляет и захватывает эго; это может произойти вследствие резкого колебания в бессознательном давлении или снижении привычного тонуса либо силы эго вследствие чрезмерных стрессов или физических факторов, таких как воздействие психоделических препаратов.

По всей видимости, существует необходимость в исследовании использования образов сновидения для клинической оценки устойчивости эго и психотического давления; изучение данной проблемы потребует внимательных сравнений в хорошо определяемой группе с достаточно длительным сроком наблюдения. Подобное исследование не может быть легким или дешевым, но оно могло бы привнести многое в наше клиническое понимание психологического воздействия антипсихотического лечения. Оно могло бы также дать некоторые ответы на ключевые вопросы взаимодействия разум/мозг в связи с устойчивостью личности.

Физические проблемы.

Во всех смыслах, нелегкое дело ставить органические диагнозы, исходя из материала сновидения, хотя существует множество поразительных примеров таких прогнозов: сон о внутреннем «взрыве», предшествующий кровотечению при аневризме аорты, появление персонажей в сновидении с болезнью желчного пузыря до того, как эта болезнь оказалась обнаруженной у сновидца, и т. д. Ретроспективно нетрудно видеть, что сны могут указывать на органические проблемы, но прогностически, это весьма нелегко из-за множества факторов, которые необходимо учитывать. В норме сновидения фигурируют в форме, компенсирующей сознательную позицию бодрствующего эго. Они делают это, обслуживая процесс индивидуации, интересы и цель которого могут быть не обязательно теми же самыми, как у бодрствующего эго, так как индивидуация заботится прежде всего о потенциальной целостности личности, а не о совершенстве какой-то отдельной эго-конфигурации. Физическая болезнь может овладеть интересами сознательного эго, но в одинаковой степени это не может затрагивать Самость, инициатора сновидений.