Юнгаши - [9]

— А это что за диво?

Он повернулся к стоявшему рядом мичману Довганю. Тот лишь развел руками:

— Не могу знать, — и сердито зыркнул на Сухова.

По спине у Володьки побежали мурашки. Он еле стоял на ногах, но голову все же старался держать, как советовал Степан, высоко и прямо.

— Разрешите доложить, товарищ командир, — отозвался из строя Сухов. — Мальчонка это, вчерась в городе подобрали.

— Что значит «подобрали»? — нахмурился командир.

— Я же посылал вас запчасти искать, — раздраженно вставил Довгань.

— Нашли и запчасти, — сказал Сухов. — А мальчонку на заброшенном буксире обнаружили. Совсем плох был. Оставить — пропал бы. Вы же знаете, товарищ командир, что в городе-то творится.

Говорил Сухов убедительно.

Приходько потер подбородок, обвел взглядом строй моряков, застывших в ожидании решения командира, еще раз глянул на Володьку. Тому показалось, что глаза строгого капитан-лейтенанта потеплели.

— Та-ак… — Командир помедлил, о чем-то раздумывая. — И что вы предлагаете? — спросил у Сухова.

— Разрешите его у нас оставить. — Сухов подался вперед. — В отделении машинистов, юнгой.

— Но это не положено, — сказал командир. — У нас боевой корабль, требуется специальное разрешение.

Приходько вопросительно глянул на Довганя, но мичман хмурился и молчал.

Чувствовалось, что ему эта затея не по душе.

— Может, доложите, кому следует, — продолжал настаивать Сухов, почувствовав в голосе Приходько нотки сожаления. — А, товарищ командир?

Приходько действительно колебался. С одной стороны, он был связан формальными обстоятельствами. С другой — и мальчишку жаль.

— Ну а сам-то он как считает? — Командир в упор посмотрел на Володьку. — Хочет юнгой стать?

— Хо-чу, — выдавил Володька совсем не по-боевому. И замер, опустив голову: что дальше?

А дальше ему пришлось все рассказать о себе. Как его зовут, где живет и как остался один. Как по совету деда Трофимыча отправился на буксир «Силач».

И, окончательно осмелев, он с мольбой в голосе попросил:

— Возьмите меня в юнги, дяденька. Я все изучу, обещаю.

— Так уж и все?.. Лихой… — Было видно, что командиру Володька понравился. — Хорошо, я поговорю в штабе. Только для начала два условия. Первое: никогда не канючь. И второе: называть меня надо не дяденькой, а… как?

— Товарищ командир, — быстро сообразил Володька.

— Верно, понятливый. А пока — марш в кубрик.

Если бы ноги у Володьки были покрепче, он подпрыгнул бы от радости.

VI

Ремонтные работы на «Галсе» шли полным ходом. Матросы и старшины хлопотали у машин и приборов, что-то разбирали, собирали, налаживали. По отсекам расползался терпкий запах гари, растревоженного металла, пакли, олифы и еще чего-то такого, что можно встретить только на ремонтирующемся корабле.

А Володька не находил себе места и не знал, чем заняться.

Поначалу он спустился в кубрик и пристроился на рундуке, который служил морякам и сундуком для хранения личных вещей, и кроватью, и диваном.

Сухов посоветовал: отлежись, дескать, немного, выспись, слаб еще. Но Володьке не лежалось, в голове роились всякие мысли, а сна не было. Перевернувшись раз пять с боку на бок, он встал и полез вверх по трапу.

На палубе ярко светило солнце, но было холодновато. Утром и то было вроде теплее, или это только показалось ему, поскольку в строю стоял, в матросской шеренге. А сейчас Володьку обдал студеный ветер с залива. Он плотнее запахнул телогрейку, опустил наушники шлема. Остановился у края борта.

Перед ним, насколько хватало глаз, расстилалось устье Невы. На искрящейся ледовой поверхности ее тут и там виднелись большие темные пятна. Были это и следы вражеских бомбардировок и обстрелов, и проталины — предвестники весеннего ледохода. Узкая тропинка вилась наискосок, с левого берега на правый. Вдали по обе стороны реки сквозь туманную дымку вырисовывались заводские корпуса. И почти никаких признаков жизни.

Постояв немного, Володька тяжело вздохнул и зашагал по палубе в корму, огибая массивную надстройку. Его тяжелые сапоги, которые он еле переставлял, гулко стучали по металлическому настилу.

На каждом шагу Володька встречал какие-нибудь неизвестные ему доселе устройства. Зачем эта скоба? Почему в палубе дырки? А что за трубки торчат наверху? Для чего нужен этот гигантский поплавок с длинным тросом? Китов ловить? А к чему эта сеть, увешанная тряпками? Корабль был до отказа напичкан загадками, и, хотя кое-что Володьке было уже знакомо, во многом он разобраться еще не мог.

У цилиндрического с загнутым верхом столбика, поставленного на возвышении, Володька задержался. Столбик оказался полым, с раструбом в верхней части и, похоже, вращающимся.

Через раструб Володька попытался заглянуть внутрь корабля.

— А-а, кандидат в юнгаши, — услыхал он позади незнакомый голос. — Осваиваешь нашу посудину?

От неожиданности Володька вздрогнул, отпрянул назад и в растерянности обернулся. Перед ним стоял невысокого роста, худой, как соломинка, совсем молодой моряк и насмешливо улыбался. Из-под распахнутого бушлата поблескивала масляными потертостями синяя роба. Матросская шапка-ушанка лихо сидела на затылке.

— Я… хотел… — несвязно пробормотал Володька.

— Да ты не тушуйся, — приободрил его матрос.