Йун Габриэль Боркман - [16]

Маленькая дверь отворяется настежь, и на пороге показывается фру Боркман в

наброшенной на голову большой шали.

Фру Боркман (вне себя). Никогда в жизни Эрхарт не будет носить этого имени!

Элла Рентхейм (отступая). Гунхильд!

Боркман (жестко, с угрозой в голосе). Никто не имеет права входить сюда ко мне!

Фру Боркман (делая шаг вперед). Я присваиваю себе это право!

Боркман (бросаясь ей навстречу). Что тебе нужно от меня?

Фру Боркман. Я хочу бороться за тебя, защитить тебя от злых сил!

Элла Рентхейм. Злейшие силы - в тебе самой, Гунхильд!

Фру Боркман (жестко). И пусть так. (Угрожающе поднимая руку.) Но говорю тебе: он будет носить имя своего отца! И носить с честью. Он вновь прославит это имя! И я одна хочу быть его матерью! Я одна! Сердце моего сына должно принадлежать мне. Мне, и никому больше! (Уходит, закрывая за собою двери.)

Элла Рентхейм (вся дрожа, потрясенная до глубины души). Боркман!.. Эрхарт погибнет в этой борьбе... Вы с Гунхильд должны столковаться. Нам надо сейчас же спуститься к ней.

Боркман (глядя на нее). Нам? И мне тоже, по-твоему?

Элла Рентхейм. Обоим.

Боркман (качая головой). Она тверда, Элла. Она тверда, как та руда, которую я когда-то мечтал вызвать из скал.

Элла Рентхейм. Попытайся все-таки.

Боркман, не отвечая, нерешительно смотрит на нее.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Гостиная фру Боркман. На столе перед канапе по-прежнему горит лампа. На веранде лампа потушена, темно. Фру Боркман, сильно взволнованная, в наброшенной на голову шали входит из передней, направляется к окну и слегка откидывает гардину, затем садится у печки, но сейчас же вскакивает, идет и

дергает сонетку. Ожидает с минуту, никто не является. Она звонит вторично, сильнее. Немного погодя входит из передней горничная, заспанная, недовольная, в наскоро

наброшенном платье.

Фру Боркман (с нетерпением). Куда вы пропали, Малене? Я звонила два раза!

Горничная. Слышала, барыня.

Фру Боркман. И все-таки не являлись!

Горничная (недовольным тоном). Надо же было мне накинуть на себя что-нибудь.

Фру Боркман. Да, вам надо одеться как следует. Вам придется сейчас сбегать за моим сыном.

Горничная (с удивлением смотрит на нее). За господином студентом?

Фру Боркман. Да. Вы только передайте, что мне надо поговорить с ним и чтобы он сейчас же шел домой.

Горничная (кисло). Так лучше разбудить управительского кучера.

Фру Боркман. Это зачем?

Горничная. Чтобы он заложил санки. В такую метель, вечером...

Фру Боркман. Пустяки. Только идите поскорее. Ведь это здесь, за углом.

Горничная. Нет, барыня, вовсе не за углом.

Фру Боркман. Да конечно же. Не знаете вы, что ли, где дом адвоката Хинкеля?

Горничная (колко). Ах, вот что! Так господин студент там сегодня?

Фру Боркман (пораженная). А где же ему еще быть?

Горничная (сдерживая улыбку). Я думала, где он обыкновенно бывает.

Фру Боркман. Где же?

Горничная. Да у этой... фру Вильтон, что ли, как ее зовут.

Фру Боркман. У фру Вильтон? Мой сын вовсе не бывает там так часто.

Горничная (бормочет). Говорят, каждый день.

Фру Боркман. Все это одни сплетни, Малене. Так ступайте к адвокату Хинкелю и постарайтесь вызвать Эрхарта.

Горничная (вскинув голову,). Ну что ж, пойти-то я пойду. (Направляется к двери в переднюю.)

В это время дверь отворяется, и на пороге показываются Элла Рентхейм и

Боркман.

Фру Боркман (отшатываясь). Что это значит?

Горничная (испуганно всплескивает руками). Ох, господи Иисусе!

Фру Боркман (шепотом, ей). Скажите, чтобы он шел сию минуту!

Горничная (тихо). Да, да, барыня.

Элла Рентхейм и за ней Боркман входят в комнату. Горничная, прошмыгнув мимо

них в дверь, закрывает ее за собой. Короткая пауза.

Фру Боркман (овладев собою, обращается к Элле). Что ему нужно здесь, у меня?

Элла Рентхейм. Он хочет попытаться объясниться с тобою, Гунхильд.

Фру Боркман. Он еще никогда не пытался.

Элла Рентхейм. А сегодня хочет.

Фру Боркман. В последний раз мы стояли лицом к лицу на суде, когда меня вызывали для объяснений...

Боркман (подходя ближе). А сегодня я хочу дать объяснения.

Фру Боркман (смотрит на него). Ты!

Боркман. Не насчет своего проступка. Он известен всему свету.

Фру Боркман (с тяжелым вздохом). Да, это святая истина. Он известен всему свету.

Боркман. Но свету неизвестно, почему я дошел до этого. Почему должен был дойти. Люди не понимают, что я должен был поступить так, потому что я был самим собою - Йуном Габриэлем Боркманом, и никем иным. Вот что я хочу попытаться объяснить тебе.

Фру Боркман (качая головой). Не нужно. Побуждения никого не оправдывают. Влечения тоже.

Боркман. Оправдывают - в собственных глазах человека.

Фру Боркман (отмахиваясь рукой). Ах, оставь это! Я уж думать устала о твоих темных делах.

Боркман. Я тоже. За те пять бесконечных лет в одиночной камере... и в другом месте... у меня было довольно досуга. А за эти восемь лет наверху, в зале, - еще больше. Я пересмотрел свое дело вновь... самолично. И не раз. Я сам был своим обвинителем, своим защитником и своим судьей. Более беспристрастным, чем кто-либо другой, осмелюсь сказать. Я ходил там взад и вперед по зале и рассматривал, переворачивал на все лады каждый свой поступок. Рассматривал со всех сторон так же беспощадно, так же безжалостно, как любой адвокат. И вот постоянный результат всех моих размышлений; если я и виноват, то лишь перед самим собою.