Юмор и мистика! Дед мой был дворником. Тайна старинной кружки - [18]

– Первый раз в жизни почувствовал себя идиотом! – сказал Семён. – И как же мы будем дальше изображать из ёлки берёзу?

– А ты представить себе что-нибудь смешное? – посоветовал Захарыч.

– Что, например?

– Ну, например, что к тебе домой пришёл глава центрального банка в обносках и попросил сто рублей взаймы.

– Нет, это вряд ли меня рассмешит, – признался Сеня.

– Тогда остаётся только одно, – со вздохом произнёс Захарыч – щекотать друг друга.

Сеня усмехнулся.

– Только, дедуль, не перепутай меня с какой-нибудь старушкой.

– Постараюсь.

В театре раздался звонок, и зрители потянулись в зал.

Вскоре подошёл Олег.

– Ну что, бойцы театрального фронта, – сказал он, – пора по местам!

По пути в зал, Олег угостил своих коллег булочками, затем новоиспечённые члены заняли свои места и приготовились к представлению. Тогда они ещё не знали, какое нелёгкое испытание им придётся пережить.

А представление уже начиналось. На сцену вышел ведущий и, сообщил зрителям о том, что им всем сегодня сказочно повезло, так как перед ними выступят лучшие из лучших, и всё это не по телевизору, не во сне, а наяву!

– Итак, уважаемые зрители, – громогласно объявил ведущий, – встречайте! Ефим Бе-до-кууур!!!

В зале раздались аплодисменты. Особенно громкие из группы поддержки.

– А чего мы хлопаем-то, он же ещё ничего не сказал? – спросил Семён у Олега.

– От любви, Сеня, от любви, – коротко объяснил Олег и, поднявшись с кресла, зааплодировал стоя.

Наконец, на сцену вышел круглолицый человек среднего роста. Он подошёл к микрофону и доверительно сообщил всему залу:

– У меня вчера тёща спросила: «Ты варёные макароны любишь?» Я отвечаю – люблю. «А хочешь?» Я отвечаю – хочу. А она мне говорит: «Тогда налей в кастрюлю воды, доведи её до кипения, и брось туда макароны».

В зале раздался смех. Засмеялся Олег, раскатисто заржал толстяк, на полтона ниже захихикал студент в очках, загоготал, словно гусь на водопое, маленький пенсионер, а неопрятно одетый мужчина запричитал: «Ой, я не могу! Ой, я не могу!»

Семён посмотрел на Захарыча. Тот тоже смеялся. Но было заметно, что фальшивит. Заулыбался и сам Семён. Но не из-за шутки артиста, а глядя на группу поддержки.

Бедокур же всё не унимался.

– Встречаю я своего бывшего одноклассника, заядлого рыболова. Спрашиваю у него: «Далеко собрался?» «В баню», – отвечает. Я говорю: «Серёга, какая баня? Ты ж с детства мыться не любил! За тобой ещё мать по двору с хворостиной гонялась, чтоб тебя в ванну затащить! Ты ж единственный в классе был, кого учительница никогда к доске не вызывала! Тебя ж с работы из-за твоего запаха выгнали. От тебя даже жена ушла!» А он говорит: «Это всё ерунда! От моего запаха рыба перестала клевать!»

Зал в очередной раз взорвался от смеха. И снова засмеялся Олег, и снова заржал толстяк, захихикал студент в очках, загоготал маленький пенсионер. А неопрятно одетый мужчина запричитал: «Ой, я не могу! Ой, я не могу!»

– Когда же это всё закончится? – опасаясь за своё здоровье, подумал Семён.

– Никогда! – прогремело в микрофон со сцены. – Никогда больше ничего не подарю тёще. Я в прошлый день рожденья подарил ей кобеля, а она назвала его моим именем.

Очередной взрыв смеха навёл Семёна на размышления.

– А чего тут обижаться? – подумал он аплодируя. – Ну, подумаешь, собаку назвали твоим именем. Вот если бы тебя назвали собачьим. Тогда другое дело!

Однако сам Бедокур от этого ничуть не расстроился. Вежливо раскланявшись, он взял в охапку, подаренные букеты цветов, и под аплодисменты и крики браво, вынес их за кулисы.

На сцене снова появился ведущий.

– А теперь, уважаемые зрители, – крикнул он в микрофон, – перед вами выступит непревзойдённый мастер по художественному свисту Евгений Блатосян! Встречаем!

Зал зааплодировал!

К микрофону из-за кулис выбежал смешной маленький человечек и, похлопывая себя ладошками, словно крылышками, засвистел какую-то мелодию. Семён засмеялся.

– Ты что! – толкнул его локтем Олег, – Сейчас смеяться не надо. Это же не юморист.

– Извини, не сдержался, – честно признался Семён и отвёл взгляд в сторону, дабы не рассмеяться снова. Но тут он увидел странно съёжившегося дедушку. Захарыч покраснел как варёный рак и притих, будто нашкодивший кот.

– Дедуль, расслабься. Сейчас смеяться не надо, – тихо сказал Семён.

– Сеня, а мне сейчас не до смеха, – мрачно произнёс Захарыч.

– Почему?

– Я из-за этого свистуна, кажется… обмочился, – дрогнувшим голосом произнёс Захарыч

– Как, обмочился? – ужаснулся Сеня.

– Натурально. Прямо в новые штаны. Наверно, психологический эффект сработал.

– Кошмар! Что же теперь делать?

– В туалет надо идти.

– А как же деньги?

– Ну их к лешему! Обойдёмся.

Поднявшись со своих мест, Захарыч и Сеня поспешили выйти из зала.

– Вы куда? – спросил Олег.

– В туалет, – коротко бросил Сеня.

Выйдя из своего ряда, Захарыч и Семён направились к выходу. Увидев, идущего в раскорячку, дедушку, стоявший у двери, охранник толкнул локтем служащую театра и, заикаясь, произнёс.

– Смот-т-т-ри, ещё один об-об-обложался!

– Вот из-за таких облажавшихся все уборщицы на больничный ушли! – укоризненно произнесла служащая.

Но ни Захарыч, ни Семён их уже не слышали. Не оглядываясь, они вбежали в туалет.