Юлька в стране Витасофии (сборник) - [30]

— Ловко рубится, — восхитился Тасикай всадником. — Может уйти.

— Вряд ли! — с сомнением произнес Гатал. — Трое для одного — слишком много!

Гатал оказался прав: всаднику удалось поразить мечом одного из боспорцев, но другой ударом меча по шлему сбил всадника с коня.

— Поможем ему, — умоляюще прошептала Ника, увидев, как скифы, спешившись, подняли мечи, собираясь добить лежавшего без сознания всадника.

Гатал кивнул головой: и тотчас стрелы, посланные Амигой и Тасикаем, свалили скифов на землю.

К удивлению сарматов, спасенный ими всадник оказался юношей года на три старше Ники.

— Херсонесец, — определил по вооружению Тасикай. — И богатый, судя по одежде. Что занесло его в эти места?

Амига промыла рубленную рану на голове херсонесца, приложила травы и перебинтовала куском ткани. Из двух палок и попоны сделали носилки: привязав их к двум пойманным скифским лошадям, положили на них находившегося в забытье раненного и продолжили путь.

Херсонесец болел долго: ухаживала за ним, к ярости и неудовольствию Тоторса, Ника. Придя в сознание, херсонесец рассказал, что зовут его Маркус, он происходит из знатного римского рода и его отец Клавдий в должности военного трибуна командует сейчас римскими сухопутными и морскими силами в Крыму. Маркус стоял во главе отряда, везшего на телегах с территории Гипаниса (Южного Буга) купленное у местных племен зерно: пшеницу, ячмень, просо. Нападение скифов оказалось неожиданным: отряд был перебит, зерно захвачено, а Маркус спасся только благодаря сарматам.

Выздоровев, Маркус покинул стоянку не сразу: охотился, ловил рыбу, помогал сарматам по хозяйству и все свободное время старался быть с Никой.

— Опомнись, ты обещана Тоторсу! — говорил Гатал бродившей со счастливой улыбкой дочери. — Не каждому чувству можно открыть двери. Он забудет о тебе за первой горой! В Херсонесе есть театр, баня, водопровод, мощенные камнем улицы, — что перед этим великолепием наши пещеры!

Осенью, перед началом больших дождей, Маркус уехал. Тайком поплакав, Ника вновь стала такой, как всегда: приветливой и спокойной. Но, когда весной Тоторс пришел брать Нику в жены, то получил отказ.

— Вы дали слово! — кричал Гаталу багровый от ярости Тоторс. — Под горой стоит новая телега с кибиткой: я готовил ее для Ники. Заставьте ее туда войти!

— Нет! — сурово сказала Амига. — Сарматская девушка — не рабыня, она вольна в своих чувствах.

— Тогда я знаю, кто мне поможет! — уходя, сверкнул глазами Тоторс.

Утром обнаружили, что, захватив сменных лошадей и запас еды, Тоторс исчез.

— К аланам, наверное, отправился, — решили, собравшись, сарматы.

О том, что они заблуждались, сарматы поняли через месяц, когда рано утром стоявший на вершине Белой скалы сторожевой пост протрубил в рог тревогу.

— Скифы! Большой отряд! — забежав в пещеру, крикнул Витал. — Как они нас нашли?!

Это было первое серьезное нападение на сарматов, — несколько стычек сразу после поселения у Белой скалы с проживавшими в дальнем лесу таврами закончились соглашением о мире.

Гатал быстро отдавал распоряжения: частокол и ров перед ним должны были остановить врага. Вот только… Сарматов — четырнадцать человек вместе с детьми, а скифов — более полусотни. Воткнув меч в кучу хвороста, Гатал, склонившись, громко произнес обращение к богу огня, покровителю сарматов: «О великий Агни! Дай нам волю и силу духа! Укрепи руки и сделай меткими стрелы, напои сарматские мечи кровью врага. Подари победу в битве! Пусть сегодня она будет разная: наша дорога и дорога смерти…».

Полукольцом подойдя к лагерю, скифы засыпали его стрелами, не принеся сарматам урона: дети были спрятаны в пещерах, а поднятые над головой сарматские щиты стрелы не пробивали. Тогда здоровенный, одетый в панцирь с оплечьем предводитель скифов затрубил в рог: и скифы пошли на приступ. Восемь человек упали, пробитые сарматскими стрелами, остальные добрались до частокола. Гатал поднял руку — и сарматы отступили в построенную из бревен конюшню, где, слыша звуки битвы, волновались привязанные кони. Осмелев, часть скифов с радостными криками перебралась через частокол, готовясь к штурму пещер, — и вдруг ворота конюшни распахнулись и оттуда вылетел на врага маленький отряд сарматской конницы: той самой, которая разбивала некогда македонские фаланги и римские легионы. Ринулись скифы обратно: но мало кто спасся!

— Более двадцати покрошили, — удовлетворенно сказал Гатал Виталу. — А у нас только один убитый и двое раненых.

— Смотри! — удивленно воскликнул Витал. — Тоторс! Вон там!

Гатал поднял голову: на опушке леса возле скифского военачальника стоял Тоторс и что-то объяснял ему, показывая рукой на сарматский лагерь — Предатель! — скрипнул зубами Гатал.

Выслушав Тоторса, скифский военачальник отдал распоряжения: шесть скифов, собравшись, куда-то ушли, остальные начали осыпать зажженными стрелами конюшню, хозяйственные постройки, частокол. Заблеяли овцы, замычали коровы, заметались в загоревшейся конюшне лошади. Несколько сарматов ринулись тушить пожары — и упали, настигнутые скифскими стрелами.

— Закрыться щитами и ждать, — крикнул Гатал своим воинам.