Юлька - [22]

Через пять минут, она стояла в его кабинете с блокнотом и карандашем, в руках.

Выслушав его указания и, получив список дел на сегодняшний день, она решилась.

— Григорий Петрович. — тихо позвала девушка.

— Я вас слушаю, Наташа, — Вяземский поднял глаза от бумаг.

— Григорий Петрович, это, конечно, не мое дело… — Наташа замялась.

— У вас что, столбняк? — осведомился президент. — Что вы мнетесь, как первоклассница у доски? Говорите же, в чем дело?

— Я хотела сказать, — выдохнула Наталья, будто бросаясь в ледяную воду, — что не стоит разбрасывать свои вещи, где попало. В нашей компании слишком болтливые уборщицы.

— Вы о чем? — спросил Григорий, не понимая.

— Вот, — она достала из кармана жакета, свежевыстиранный носовой платок Григория и протянула ему.

Секунду, Вяземский непонимающе смотрел на платок, потом покраснел и, смутившись сказал:

— Это… это не то, о чем вы подумали, Наташа…

— Это ваша личная жизнь, Григорий Петрович, — перебила его секретарша, — и я ничего не хочу о ней знать! Только прошу вас, будьте осторожны! В нашей компании даже у стен есть уши! А я никому ничего не скажу. Вы же знаете, я не болтлива.

— Спасибо, Наташа, вы можете идти, — ответил Вяземский, убирая платок. — Вы очень хороший и преданный человек. Я ценю это.

Больше Вяземский никогда не позволял себе так увлекаться.

* * *

Две недели, Юля прожила у Григория. Все ночи напролет, они предавались безумствам любви. Это был настоящий праздник чувственности! Юля, словно попала в волшебную сказку.

В ласковых и опытных руках Григория, она, то превращалась в пылающий факел, рассыпающий вокруг раскаленные искры, то парила над ним, как птица, поднимаясь выше облаков и камнем падая в пучину страсти. Искусный и опытный любовник, Вяземский, как истинный мастер, играл на струнах Юлькиной души, как на скрипке, доводя мелодию до совершенства. Он с корнем вырывал все страхи, таящиеся в самых глубоких закоулках её сознания, доводя девушку до безумия своими изысканными ласками. Он открывал для неё, все новые и новые тайны великой страны под названием «чувственная любовь».

Она, как воск, плавилась под его ласковыми руками, И Григорий, с удовольствием наблюдал, как из запуганной девочки, как Афродита из морской пены, рождается чувственная и страстная женщина.

Вяземский и сам, словно с ума сошел. Он просто голову терял. Он тонул в её юном теле, как в морской пучине. Он умирал и возрождался вместе с ней. Ни с одной, из своих бесчисленных любовниц, он не испытывал подобного! Они засыпали лишь под утро, опустошенные настолько, что Вяземский думал, что больше он никогда и, ни на что не будет способен. Но, наступала ночь и все начиналось сначала.

И если Юля, проведав деда в больнице, приезжала в компанию и, откровенно засыпала на рабочем месте, то Вяземскому нужно было работать.

И хотя, он старался быть предельно собранным и подтянутым, в его окружении стали замечать, что с господином президентом, что-то происходит.

Вид у него был осунувшийся и усталый. Под глазами залегли тени. За его спиной стали шушукаться. И лишь одна Наташа, знала настоящую причину, но молчала как рыба.

Лишь однажды, она сказала ему:

— Вам нужно больше отдыхать, Григорий Петрович. У вас очень усталый вид.

— Ну, вот, Наташа, — улыбаясь отвечал Григорий, — Казанцев в Париже, так хоть вы меня повоспитывайте. Ничего. Все нормально! Я себя прекрасно чувствую!

— Оно и видно! — про себя подумала девушка, — да ты себя, скоро до смерти загоняешь! Смерть на ложе любви! Очень романтично!

Приехавший в компанию отец Григория, тоже заметил перемены, произошедшие с сыном.

— Ты плохо выглядишь, сынок. — заметил Петр Иванович, — внимательно разглядывая Гришу, — что-то случилось?

— Все в порядке, папа. — ответил ему сын. — просто, слишком много работаю.

— Ты бы поменьше разгуливал по клубам с Казановой, а побольше бы отдыхал, — укоризненно сказал отец. — Вам доверили такое большое дело. Огромная компания в ваших руках! А у вас, одни девчонки на уме. Женился бы ты уже, что ли?! Вон, хоть на Даше Логиновой.

— Женюсь, пап, — пообещал сын, — обязательно женюсь! Но не на Даше. Только не на ней! Там — давно все кончено. И по клубам я не хожу. Казанцев в Париже. Выходим на мировой рынок, папа!

— Замечательно! — вслух сказал отец. — Так держать! а про себя подумал:

— Он что, действительно, собрался жениться?! Хотел бы я знать — на ком?

* * *

Через две недели, Ефиму Наумовичу стало лучше, его перевели в кардиологическое отделение и Юля переехала домой.

Первую ночь в родном доме, она, никак не могла заснуть. Бабушка давно спала, а она, ворочалась с боку на бок, беспокоя, недовольно ворчавшего щенка.

— Как странно, — думала Юля, — я в своей комнате, на своей кровати. Все возвратилось на круги своя. Я вернулась в привычное русло жизни. Вот, только жизнь сама, как-то перевернулась. Целых две недели, я была с Гришей! Это и много и мало. Все в мире относительно. Если бы мне не спалось, как сейчас, я придвинулась бы к нему. Положила бы голову ему на плечо. Он обнял бы меня, прижал к себе и ласково гладил бы и нежно целовал…

Она закрыла глаза, представив себе, как огоньки желания, загораются в теплых темно-карих глазах Григория и, на неё накатила блаженная, сладостная волна чувственного восторга…