Юлия - [7]
Юлия в сопровождении ряженых, одетых в костюмы героев народной драмы «Малайка», вошла во двор. Ряженые пляшут и поют:
Вера, закутанная в теплый плед, сидела в большом кресле посреди гостиной. Вокруг нее ряженые разыгрывали «Маланку». Счастливая Юлия стояла возле камина.
Раду — у окна. Отвернувшись от ряженых, он смотрел во двор, думая о чем-то своем. А во дворе на белом снегу ворона жадно вырывала клювом зерна из большого золотистого кукурузного початка.
Вера смотрела на ряженых, нередка взглядывая на Раду, но он продолжал стоять у окна, не оборачиваясь. В ее глазах тревога, смятение и радость. Может быть, радость зародившегося пока еще неясного чувства.
…На снегу возле початка кукурузы остались только вороньи следы и несколько рассыпанных желтых зерен.
Вера включила приемник. Звучал клавесин. Вошел Раду, сел и какое-то время молча слушал музыку.
— В жизни так не бывает, — сказал он как будто самому себе, поглощенный своими мыслями.
— Наверное… Только без этого человеку невозможно, — тихо откликнулась Вера.
Раду быстро и внимательно посмотрел на нес.
На кухне Тасия и Юлия вытаскивали из печи румяные плацинты. Юлия прошлась по ним гусиным пером, смоченным в шипящем на углях сливочном масле, затем сложила их в миску.
— Веруца-а! Все готово! — крикнула Юлия.
— Иду-у-у! — откликнулась Вера.
Украшением стола занималась в основном Вера. Юлия поправляла ее, учила. Она шепнула что-то Вере, и та переставила посуду перед Раду. А когда стол был готов, Юлия обратилась ко всем:
— А теперь всем по одному мэрцишору!
— Ой!.. — спохватилась Тасия, вытаскивая из кармана и свои мэрцишоры. — Мои сатанята за этим и прислали меня, вручить вам тоже по мэрцишору. Они пошли в школу своих учителей поздравлять. Раду, открой все двери! Открой все окна! Сегодня Мэрцишор! Первый день весны!
Раду послушно открывает все двери и окна.
— Март ын касэ пуричь афарэ!.. Март ын касэ пуричь афарэ!.. [1] — причитает Тасия по старинному обычаю.
Все сели за стол. У всех на груди красуется по мэрцишору.
— Застал сына Штефана дома? — спросила Юлия Раду.
— Очень уж спешил…
— У отца-то мог бы и подольше погостить! Всему учился, да ничему не научился — встряла Тасия.
— Нынче молодые на месте не сидят, — сказала Юлия.
— Говорят, он в городе важными делами заправляет, — продолжил разговор Раду.
— А не познакомить ли Веруцу с ним?! — воскликнула Тасия, хитровато улыбнувшись.
— Нет-нет! — запротестовала Юлия. — Он чуть ли не каждый раз приезжает с другой женщиной. Нам такие не нужны.
— В свое время и я своего не упустила. Ты, Юленька, тоже!.. Помнишь? — не унималась Тасия.
— Было, да быльем поросло, — отмахнулась Юлия.
— Ох, Веруца, и боевая же Юлия по молодости была! Ох, боевая! — настаивала Тасия.
— Да полно тебе, — запротестовала Юлия.
— Ну-ка, ну-ка расскажите! — заинтересовалась Вера.
— Я все возьму да затею какую-нибудь игру перед домом, чтобы Юлия могла видеть Раду, — звонко засмеялась Тасия. — Прятался он от нас… Потом поговорить захотелось ей… наговориться. И этого ей было мало. Раду из армии, значит, вернулся, а его девушка ждала. Была у него, Вито-рой звали. Да только Юлия прямо как ветер налетела. Витору, как пылинку, сдунула. Мой братец и моргнуть не успел, как под венцом очутился! Юлия, так почему же нам этого парня, сына Штефана, не заманить… для Веруцы?
— Тасия! — Юлия уже начала сердиться.
— Молчу, молчу!.. — хихикнула Тасия.
— Я же сказала: такие нам не нужны, — категорически отрезала Юлия.
— Почему? — вступился Раду. — Сын дяди Штефана парень с головой!
— Вы показывали ему чертежи башни? — спросила его Вера.
— Какие там чертежи! Я ему больше на словах да на пальцах.
— Замысел-то он понял? — настаивала Вера.
— Да не очень… Как вам объяснить. Дома сейчас в городе строятся с плоскими крышами. А ведь красиво же, когда над домом возвышается высоко-высоко башня. Вроде как поднимает дом, что ли?
— А мы оттуда будем наблюдать восходы и закаты! — сказала с радостью Вера.
— Верно! Из нашей башни будет видно далеко.
Увидев, что ее муж вновь заговорил о башне, Юлия с радостью предложила:
— А давай-ка на этой неделе в Кишинев съездим! Купим все, чего тебе не хватает для башни.
Раду ответил не сразу. Его лоб покрылся легкой испариной. Он вытер лицо платком и почти с испугом спросил:
— На этой неделе?
— Конечно! Поехали! — подбодрила Юлия своего мужа.
— Нет, — сказал Раду погрустнев.
Он посмотрел на часы и встал.
— Ну ладно, вы посидите, а мне по делам надо. В правление. Юлия, дай мне какую-нибудь рубашку посвежее.
Вера вынесла из другой комнаты две рубашки. Подошла к Юлии. Вместе они выбрали одну из них, и Вера подала ее Раду. Юлия вынула из шкафа прекрасную белую шаль с бахромой. Увидев ее развернутой, Тасия и Вера замерли.
— Раду… По случаю Мэрцишора я решила подарить эту шаль нашей Вере. — И Юлия накинула шаль Вере на плечи.
— Да она же кашемировая! Турецкая!.. — ахнула Тасия.
— Это подарок бабушки. В этой шали я вышла на первую хору, помнишь, Раду?
Logline: История о том, как «мистический тандем» — Живая Книга и Её Хранитель, дали ГГ Андрею власть и деньги, в результате чего Андрей заелся, потеряв любимую девушку и двух верных друзей… но после «мистический тандем» закономерно сделал подставу, мысля забрать душу Андрея в пользу дьявола, и только верная дружба и любовь помогли этого избежать…По повести А. Ангелова «Неразменный рубль».
Проблемы развития виноградарства в одном отдельно взятом колхозе Азербайджанской ССР как зеркало планово-экономической и социальной политики СССР в эпоху позднего застоя.
Несколько дней повседневного быта посёлка в Советской Литве: доктор лечит больного старика, к родителям из столицы приезжает прославившийся сын, председатель празднует день рождения, жена уходит от мужа — из всего этого складывается обычная, простая, единственная, бесценная жизнь. А маленькие праздники — они продлевают ее!
Карьера эстрадной певицы Катрин идёт под откос, брак разваливается на глазах, сама она перестала верить в себя, публика от нее отвернулась. Сумеет ли она на конкурсе песен «Звёзды регаты» выступить с успехом?
В книгу известного русского писателя и сценариста Юрия Марковича Нагибина (1920–1994) вошли произведения, ставшие основой популярных советских кинофильмов, центральное место в которых занимают человеческие отношения, вера в доброту людей.