Если помните, вскоре после этого он с шумным успехом сыграл главную роль в той пьеске в театре Аполло. С нее началась его головокружительная карьера дамского кумира.
В церкви взревел орган, и полилась знакомая мелодия «Свадебного марша». Церковный служка отворил двери. Пять кухарок прекратили обмен воспоминаниями о других свадьбах, еще получше этой, в которых им приходилось участвовать. Фотографы стали расчехлять свои аппараты. Зеленщик подвинул тележку с овощами на шаг вперед. Небритый оборванец, стоявший возле меня, сердито заворчал.
— Праздные богачи! — сказал оборванец.
В дверях показалось прелестное создание, ведя под руку другое создание, несколько менее прелестное.
Не стану отрицать, Тэдди Викс выглядел эффектно. Он был еще красивее, чем обычно. Его волнистые, лоснящиеся волосы блестели на солнце, большие глаза ярко сверкали; его гибкий стан, облаченный в безупречные брюки и визитку, был не хуже, чем у Аполлона. Но, судя по невесте, Тэдди женился на деньгах. Они остановились в дверях, и фотографы закопошились.
— Дитя мое, у тебя найдется шиллинг? — ровным, тихим голосом спросил Юкрич.
— Зачем тебе шиллинг?
— Старина! — возбужденно шепнул Юкрич. — Мне жизненно необходим шиллинг — здесь и сейчас.
Я дал ему шиллинг. Юкрич повернулся к оборванцу, и я заметил в его руке огромный, сочный перезрелый помидор.
— Хотите заработать шиллинг? — сказал Юкрич.
— А то! — ответил оборванец.
Юкрич понизил голос до сиплого шопота.
Фотографы закончили приготовления. Тэдди Викс, живописно откинув голову назад (тот самый жест, что завоевал так много женских сердец), демонстрировал толпе свои прославленные зубы. Кухарки вполголоса делали нелестные замечания относительно внешности невесты.
— Внимание, снимаю… — сказал один из фотографов.
Поверх голов толпы, брошенный твердой и меткой рукой, просвистел огромный сочный помидор. Он взорвался, будто снаряд, промеж выразительных глаз Тэдди Викса, и залепил их багровой слизью. Она запятнала воротничок Тэдди Викса, она стекала на визитку Тэдди Викса. А оборванец резко повернулся и помчался прочь, вдоль по улице. Юкрич сжал мою руку. В его глазах было чувство глубокого удовлетворения.
— Ну, двинулись? — сказал он.
И мы пошли — рука об руку — под ласковым июньским солнцем.
