Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [153]
Главным «плодом» стало осознание современниками непоследовательности власти, ее готовности поступиться основными политическими принципами ради расширения круга сторонников. Подобные проявления слабости режима предопределили характер его отношений с главной оппозиционной силой – Хорватской крестьянской партией, чьей приязни король добивался с 1930 г. и до последних дней жизни. Все попытки Александра Карагеогиевича убедить Владимира Мачека перейти на его сторону остались безуспешными. Не помогли даже неоднократные аресты и угрозы длительного заключения – средство, некогда сделавшее покладистым первого председателя ХКП Степана Радича.
Упрямство Мачека, в заключении встретившего известие о марсельском покушении, происходило из понимания того, что чем дольше ХКП отвергает поступавшие из Белграда предложения, тем более выгодными для нее будут результаты неотвратимого кризиса диктатуры и конечное решение хорватского вопроса. Предпочтительность выжидательной позиции объяснял Анте Трумбич, в 1930-е годы занимавший высокое место в партийном руководстве: «Не нужно себя обманывать, будто можно добиться чего-то серьезного (приняв предложения короля. – А.С.). А даже если бы мы добились хотя бы 50 % того, что хотим и на что имеем право, где гарантии, что эти договоренности будут соблюдаться? Ведь физическая сила на той стороне… Из рук не выпускают реальную эффективную власть… А когда под давлением обстоятельств… они будут готовы уступить нам эти 50 %, это будет подтверждением того, что вода подступила к их порогу. И мы сможем взять в свои руки все 100 %»>39.
Неуступчивость ХКП Александр пытался нейтрализовать известным с 1920-х годов способом – так называемым окружением Хорватии силами сербов и словенцев. С этой целью незадолго до смерти он прилагал небезуспешные усилия по примирению придворных радикалов во главе с Н. Узуновичем и старой НРП, руководимой Ацей Станоевичем. О готовности находившегося по домашним арестом за строптивость А. Корошеца сотрудничать король узнать не успел. Запланированная правительственная комбинация была реализована уже принцем-регентом Павлом Караегоргиевичем.
Режим регентства. Для современной отечественной историографии политическое развитие Югославии во второй половине 1930-х годов до сих пор в значительной степени terra incognita в плане определения причин тех или иных ключевых событий и мотивов действий их участников. Это касается как логики внутренней политики режима регентства, существовавшего в правовых рамках установленных диктатурой, так и механизма обострения хорватского вопроса и его «решения» в результате образования Бановины Хорватия. Заполнение лакуны требует от нас, в первую очередь, восстановления канвы событий 1934–1939 гг.
После убийства короля Александра Карагеоргиевича 9 октября 1934 г. в Марселе в соответствии с написанным в январе 1934 г. завещанием на период несовершеннолетия престолонаследника был установлен режим регентства. Первым регентом по воле Александра стал его двоюродный брат Павел Карагеоргиевич, вторым – сенатор Раденко Станкович, а третьим – бан Савской бановины Иво Перович.
Начало правления «исполняющего обязанности короля» принца-регента Павла было ознаменовано конфликтом с премьером Н. Узуновичем, сомневавшимся в подлинности завещания и полагавшим, что право опеки над малолетним Петром II должно принадлежать правительству>40. Победа Павла над фаворитом покойного короля – председателем ЮНП – была предопределена поддержкой генерала П. Живковича. В результате в декабре 1934 г. Н. Узуновича сменил глава внешнеполитического ведомства Боголюб Евтич, в состав правительства которого не вошел ни один из руководителей ЮНП.
С новым фактическим главой государства югославская и европейская общественность связывали надежды на смягчение проводившегося курса. Как писал британский посол, «принц Павел, хотя и чистый славянин, благодаря полученному в Оксфорде образованию, проникся европейским духом, приобрел широту взглядов, которая может быть полезна для Югославии… Князь весьма интеллигентный и культурный человек, и намного лучше разбирается в людях, чем Александр… Обоснованность нашего оптимизма подтверждают первые шаги князя по вступлении в должность»>41. К последним следует отнести освобождение из под ареста В. Мачека и А. Корошеца, а также роспуск скупщины и назначение досрочных выборов. Обновленный избирательный закон (от марта 1933 г.) позволил принять в них участие, наряду с правительственным списком Б. Евтича, Объединенной оппозиции в составе ХКП, СДП, ДП, Земледельческой партии (ЗП) и ЮМО>42. Список коалиции, не имевшей общей программы и объединенной только тактической задачей противостояния режиму, возглавил В. Мачек.
Несмотря на относительную либерализацию политической жизни, парламентские выборы прошли в жесткой борьбе двух соперничавших блоков. Правительство в ходе избирательной кампании, выступавшее с лозунгом: «За Опленац, или за Янка-Пусту»[115], преподносило себя единственным хранителем идеалов короля Александра, а своих противников – сообщниками его убийц. Такая бескомпромиссная позиция отражала консервативный подход премьер-министра к национально-политической проблематике. Как писал осведомленный современник, «для правительства г. Евтича хорватский вопрос не существовал. Кроме югославов в стране Югославия больше не было никого. Ни сербов, ни хорватов, ни словенцев. Только югославы. Это был догмат всей политики правительства, во всем придерживавшегося заветов короля Александра»
