Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [106]

постоянно выступал за территориальную целостность Хорватии», ведь «Далмация всегда была составной частью хорватского государства»⁶⁷.

В феврале 1915 г., находясь проездом в Нише, Ф. Супило открыто агитировал Пашича за осуществление своей заветной мечты – «объединения юго-западных славян под эгидой Сербии»⁶⁸. Эту задачу Супило считал настолько важной, что, как сообщал Сазонову российский посланник в Черногории А.А. Гире, «в случае, если не удастся прийти к соглашению (с сербами, касательно объединения с хорватами и словенцами. – А.Ш.)», он намеревался «убедить нас (Россию. – А.Ш.) в необходимости навязать свое властное решение»⁶⁹. Для того же, чтобы проект такого объединения был благосклонно воспринят в столицах государств Антанты, Супило предлагал Пашичу пойти навстречу союзникам и «отказаться от Македонии в пользу Болгарии». «Судьба присоединения Далмации к Сербии, – уверял он сербского премьера, – зависит от уступчивости последней относительно Македонии»⁷⁰.

По словам князя Трубецкого, «для католика-далматинца (Супило. – А.Ш.) Македония – это прошлое не сербского народа, а Сербского королевства, причем прошлое, к которому вовсе не лежит его сердце. Стремление Сербии на юг он считает печальной необходимостью, в которую она была поставлена, не имея выхода на запад к морю, отрезанная на севере от своих соплеменников. Народное, экономическое и государственное развитие должно быть направлено в сторону Адриатики, а не к Эгейскому морю»⁷¹. Весьма любопытно замечание российского посланника о том, что «эти взгляды Супило стеснялся выражать здесь»⁷². Еще бы, ведь сербы могли не так его понять. В разговорах же со своими собеседниками в Нише посланец хорвато-далматинской эмиграции говорил о другом. Не жалея красок, он расписывал «картину будущего развития Сербии на берегах Адриатики с богатыми коммерческими гаванями, со своей „Ривьерой“ у Рагузы (ныне хорватский Дубровник. – А.Ш.), которая славится красотой местоположения, может быть, с военно-морскими портами, в коих население – природные моряки, являющиеся лучшим элементом австро-венгерского флота». На сербов все это, как доносил в Петроград со слов Супило Трубецкой, «производило сильнейшее впечатление»⁷³.

Вместе с тем, важно заметить, что давление, которое Супило оказывал на Пашича, пытаясь склонить его «стряхнуть македонский прах» со своих ног и обратиться на северо-запад – к Адриатике, объяснялось, как представляется, не только желанием «подыграть» союзникам в македонском вопросе и заручиться их поддержкой в деле возможного сербо-хорвато-словенского объединения. Стратегическая цель Супило здесь иная (что хорошо видно из его конфиденциальной беседы с Трубецким, отрывки из которой мы приводили), а именно – «перетянуть» Сербию, так сказать, из Азии в Европу, перевести вектор ее цивилизационного развития с Востока на Запад. А что же дальше?.. А дальше, как подчеркнул Супило в разговоре с советником 2-го Политического отдела МИД России К.Н. Гулькевичем, слияние хорватов с сербами «должно принять форму, обеспечивающую перевес культурного миросозерцания хорватов над нынешними стремлениями сербов». По словам российского дипломата, «Супило подчеркнул при этом европейский оттенок цивилизации хорватов в противоположность культуре сербской»⁷⁴.

И в других союзных столицах посланники Комитета развивали эту же мысль. Д.Ллойд Джордж вспоминал, что в меморандуме британского Форин оффис о возможном территориальном переустройстве в Европе (подготовленном осенью 1916 г.) – в части, касающейся будущего югославян Австро-Венгрии, констатировалась: «Цель, которую поставили себе югославяне, – это освобождение всех сербов, хорватов и словенцев от власти Австро-Венгрии или другой державы и объединение их в едином государстве. Они желают, однако, свободного и добровольного объединения, а не такого, которое было бы навязано им извне и предполагало подчинение одной части другой. Хорваты и словенцы, без сомнения, восхищаются боевыми успехами Сербии и надеются, что она поможет им освободиться; но, с другой стороны, они считают себя выше сербов по своей культуре и образованности и полагают, что это превосходство обеспечит за ними руководящую роль в будущей конфедерации южных славянских государств»⁷⁵.

Итак, мотивы объединительных стремлений хорватской эмиграции вроде ясны – консолидировать все хорватские и словенские земли в рамках единого югославянского государства и обеспечить преобладание в нем «европейского» мировоззрения тех же хорватов и словенцев. Очень точно данную тенденцию подметил российский консул в американском Питтсбурге Г.В. Чирков в своем обширном и компетентном донесении о состоявшемся там 29–30 ноября 1916 г. Втором югославянском конгрессе[84]. «Возможно, – писал он, – что компактная католическая группа югославян в лице кроато-словенцев, не чуждая собственных национальных амбиций, питаемых сознанием интеллектуального превосходства западно-католической культуры над православно-восточнославянской, будет использована именно в видах сокращения „Великой Сербии“ (под чем имеется в виду уменьшение влияния сербского элемента в рамках „единого отечества“. –