Юг в огне - [209]

Шрифт
Интервал

Солнце склонилось к закату и от него, как длинные нити золотистой паутины, расползались по степи лучи. Кругом стояла безмолвная тишина.

Над степью медлительно плывут в розовом сиянии перламутровые, невесомые облака, обрамленные золотом. В этот предвечерний час в степи на всем накладывалась какая-то тихая задумчивость, щемящая печаль.

Прохор, поддавшись этой грусти, думал о Зине. Нет! Разве он когда-нибудь ее забывал? Нет! Нет! Не забывал! Образ девушки всегда был в его сердце, в его думах… Но он только подло поступил, что не попытался разыскать ее, напомнить ей о себе. Все рассчитывал сделать это после войны, если б остался жив…

В последних лучах заходящего солнца возникла какая-то черная точка. Она легко скользила над раскинувшимся чудесным ковром молодой, еще не отросшей сочной травы и, сделав круг, настолько приблизилась к подводе, что Прохор теперь без труда различил в ней скитальца степного — коршуна.

— Хорошо вечером в степи, — прервал молчание Курочкин и запел:

За-ачем жалеть, за-аче-эм страдать
мне об отвергнутой люб-ви-и…

Звучный молодой баритон далеко покатился по степи и разбудил на встречной арбе с соломой молодую казачку. Она испуганно приподнялась и посмотрела с воза на Курочкина и засмеялась.

— Прямо как жеребец! — крикнула она.

— Это он как увидел тебя, то так возрадовался, что ажно заржал, крикнул ей в ответ подводчик.

Над головой с трепетным свистом пролетела какая-то стайка птиц.

— Ути, — пояснил подводчик.

Потянуло сыростью. Багровое солнце, наполовину скрывшееся за бугром, скользнуло в последний раз по траве длинными лучами и исчезло.

В потемневшем, но еще светлом небе неуверенно сверкнула маленькая звездочка. На мгновение вспыхнув, она погасла… Через минуту она снова загорелась уже надолго…

— Я служу в Красной Армии, — доверительно сказал Курочкин, оборачиваясь к Прохору. — Правда, недавно, с месяц всего…

— А до того где же были? — поинтересовался Прохор.

— В новочеркасской оперетте работал художником и актером… А потом белые мобилизовали… Пришлось окончить ускоренную фельдшерскую школу, чтоб на фронт не попасть…

— Хитрый, — усмехнулся Прохор.

— А что я им, дурак, голову-то подставлять? — засмеялся Курочкин. Интереса у меня такого нет… После окончания школы попал я фельдшером в тыловую часть… Да так с ней и отступал вплоть до Новороссийска…

— Что же раньше не перешли к красным?

— Боялся, — признался Курочкин. — У меня тут, в хуторе Юровкином, родители торговлишкой занимались. Мелкой, конечно… Там такие купцы, что всего товару-то на четвертную… В общем, не торговля, а нищенство… А когда нас прижали в Новороссийске, забрали в плен, то я убедился, что страшного-то и ничего нет… Даже добровольно вступил в Красную Армию…

— Опять фельдшером или художником? — спросил Прохор.

— Пока фельдшером… Обещали перевести на клубную работу…

Прохор лег на сено, наполнявшее повозку, и стал смотреть на небо. Широким светлым шляхом раскинулся по небу Млечный путь. Множество ярких звезд усеяло бархатное полотнище небосклона. И от яркости звезд еще темнее кажется наступающая ночь.

— Не пожар ли? — указал Курочкин на горизонт, освещенный заревом.

— Сам ты пожар! — буркнул подводчик. — Луна встает.

И в самом деле, вскоре из-за горизонта всплыла тускловатая, похожая на перезревшую с помятыми боками дыню, луна. Кругом все осветилось призрачным светом. Стали видны темные прогалины балок и буераков, придорожные прошлогодние бурьяны и черные скирды соломы и сена.

— Смотрю я на вас, — сказал Курочкин, ложась рядом с Прохором, — и дивлюсь. Очень уж вы собой напоминаете полковника Ермакова. Уж не брат ли он вам? Кстати, он теперь уже не полковник, а генерал…

— Генерал?! — невольно сорвалось с уст Прохора.

Курочкин усмехнулся.

— Теперь все понятно, — сказал он. — Если не ошибусь, он действительно ваш брат?..

— Ну, положим, что так, — нехотя проронил Прохор.

— Я так сразу же и подумал. Больно уж вы похожи друг на друга. Константин Васильевич, правда, значительно старше вас… Я его знал по Новочеркасску… Выпивали не раз… Знал и супругу его, Веру Сергеевну… Кстати, вы знаете о том, что она уехала с американцем за границу?

— Слышал. По-моему, и Константин тоже где-то за границей…

— Да, уехал он туда, — сказал Курочкин. — И нужно же быть такой иронии судьбы. Константин Васильевич встретил в Новороссийске свою жену с любовником… С горя Константин Васильевич запил с неким ротмистром Яковлевым… У того тоже горе. Какой-то граф Сфорца и князь, что ли, Розалион-Сашальский, с которыми этот Яковлев дружил, убежали от него за границу и увезли с собой общие их деньги и ценности… Вот эти-то друзья по несчастью — Ермаков и Яковлев — пили, пропивая последнее, что у них было… Кстати, оказалось, что этот Яковлев никакой не ротмистр и никаких наград не имел, а он полицейский околоточный надзиратель из шахтерского поселка Горловки… Во время революции бежал из Горловки в Новочеркасск и там, обыграв в карты какого-то гвардейского офицера, раздел его донага. Нацепив его мундир, он выдавал себя за аристократа, гвардейского офицера…

— Куда же они делись?

— Под конец все-таки Константина Васильевича его знакомые усадили на последний пароход, уходивший из Новороссийска… Я еще помог усаживать его… А Яковлев не знаю, куда делся…


Еще от автора Дмитрий Ильич Петров
Перед лицом Родины

Роман известного советского писателя Дмитрия Петрова (Бирюка) - повествование, охватывающее четверть века: с начала двадцатых годов до первых послевоенных дней. Действие романа развертывается то на Дону, то в Москве, то в Париже, главные герои произведения - честные, преданные своему народу и своей Родине русские люди, оказавшиеся жертвой репрессий 1937-1939 годов.


Рекомендуем почитать
Из «Матросских досугов»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»

Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.


Кровавая фиеста молодого американца

Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.


Ленин и Сталин в творчестве народов СССР

На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.


Повесть об отроке Зуеве

Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.


Жанна д’Арк. «Кто любит меня, за мной!»

«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.