Юг в огне - [6]

В казачьих станицах существовала острая сословная вражда. Казаки презирали Иногородних, пришельцев на Дон из центральных губерний России, считая их какими-то низшими существами. "Хам", "мужик", "кацап" - так с пренебрежением называли казаки иногородних. Породниться с иногородним для казака считалось позором, недостойным делом.

Поэтому, когда Василий Петрович заявил родителям о своем желании жениться на Нюре, они категорически воспротивились этому.

Целый год шла борьба в семье Ермаковых, пока Василий Петрович не добился своего. Он сказал родителям, что если они не дадут согласия на брак с любимой девушкой, то он на всю жизнь останется холостяком. Зная упрямый характер своего единственного сына, старики согласились дать ему благословение.

Так древний казачий род Ермаковых породнился с иногородними, безвестными пришельцами.

У Анны Андреевны Ермаковой в станице жил брат Егор Андреевич Волков, старый вдовец, занимавшийся, как и покойный его отец, кузнечным и малярным ремеслом. У него было двое детей: старшая Катерина, выданная замуж в Новочеркасск за фельдшера, и Виктор.

Егор Андреевич и его жена, Мария Дмитриевна, взятая из богатой казачьей семьи Черкасовых, были люди грамотные, любили почитать интересную книгу и газету. Понимали пользу просвещения, а поэтому решили "вывести детей в люди", дать им надлежащее образование.

Но трудно было в те времена простому человеку, ремесленнику, учить своих детей в среднем учебном заведении, где преимущественно учились дети дворян, офицеров, торговцев да богатого казачества. Много приложил стараний неугомонный кузнец, пока определил дочь Катерину в прогимназию.

Но учиться ей пришлось всего два года. Умерла Мария Дмитриевна, и девочку взяли домой: некому было по дому управляться. Когда подрос Виктор, Егору Андеевичу удалось, при помощи братьев жены, устроить его в ростовскую гимназию.

Казаки немало потешались над кузнецом:

- Ишь ты, мужик сиволапый, захотел умнее нас, казаков, стать. Задумал своих детей учеными сделать... Кишка тонка, оборвется. Мы побогаче - и то своих не учим...

Но Егор Андреевич не обращал внимания на насмешки, продолжал учить сына. Виктор был прилежный мальчик, старательный, учился хорошо, радовал родительское сердце.

Началась война с Германией. Несколько гимназистов, в том числе и Виктор, не закончив гимназии, сдало экзамены на вольноопределяющегося и добровольцами ушло на фронт.

В боях с немцами Виктор отличился, был награжден двумя георгиевскими крестами, получил звание старшего унтер-офицера.

Общаясь с солдатской массой, сидя с рабочими и крестьянами, одетыми в шинели, в окопах, юноша многого наслушался. Солдаты смело высказывали справедливые мысли о царе и его министрах, о капиталистическом гнете на фабриках и заводах, о нещадной эксплуатации крестьян помещиками.

У Виктора открывались глаза на многие вещи и они представлялись ему в другом свете, чем раньше. Ему пришлось на фронте познакомиться с революционной литературой.

В одной из разведок Виктор был ранен в грудь, лежал в госпитале в Петрограде и только что приехал домой в двухмесячный отпуск на поправку. Февральская революция застала его еще в столице, а поэтому он знал о ней больше, чем кто-либо в станице. В какой-то, быть может, степени от него и пошла весть об отречении царя и молниеносно распространилась по казачьим куреням глухой, оторванной от железной дороги станицы. Правда, эту новость узнал атаман, но до поры до времени он не стал бы ее распространять.

* * *

Дорогой Прохор ругал брата:

- Черти тебя дернули выступать перед стариками. Все ж они, проклятые, монархисты. Ежели б я не отпугнул стариков, так они б тебе добре помяли бока...

- Они, дьяволы, злые, пожалуй, и убить могли б, - сказал Сазон.

- Разве ж я думал, что так получится, - удрученно проговорил Виктор. - Мне хотелось рассказать народу правду. Ведь я только что приехал из Петрограда, сам очевидец всех событий... фронтовики попросили меня выступить...

- Попросили, - проворчал Прохор. - Натравили мальчишку, а сами - в кусты... Боюсь, что через тебя отец и в дом меня теперь не пустит...

- Твой отец - не дурак. Не такой, как другие старики, - заметил Сазон. - Что он, не понимает, что ли, что с царем все теперь покончено.

- Дело не в царе. Боюсь, что осерчает он на меня из-за того, что круто обошелся со стариками.

- Так что же, выходит, что ты должон был им своего брата на измывку отдать? - возмутился Сазон. - Он, твой отец, ведь понимающий человек.

- Поглядим, - неуверенно буркнул Прохор.

Войдя в хату, Прохор увидел семью за обедом. Все молча хлебали щи. Прохор понял, что, видимо, до его прихода разговор за столом шел о нем. Он пытливо взглянул на отца. Вид у того был сумрачный. У Прохора защемило сердце. "Так и знал, - подумал он огорченно, - осерчал".

- Гость на порог - хозяину радость, - снимая шапку, проговорил Сазон. - Здорово живете!.. Хлеб да соль!..

- Спасибочко, - приветливо отозвалась Анна Андреевна. - Пожалуйте с нами кушать.

- Благодарствую, - проговорил Сазон. - Зараз пойду домой, наши, небось, тоже ждут обедать.

- Чего ж меня не подождали? - скидая шинель, спросил Прохор.