Юг в огне - [5]
- Ты глянь, - толкнул Сазон Прохора. - Вот ваш Виктор-то чешет. И где это он так научился брехать языком?
- Как же ему не научиться? - с гордостью промолвил Прохор. - Почти всю гимназию прошел.
Скинув шапку, Виктор продолжал взволнованно говорить:
- Отныне все мы, казаки и солдаты, равноправные граждане нашего великого государства. Нет теперь никакой разницы между казаком и генералом, между солдатом и офицером. Отменяются всякие "ваше благородие", "ваше превосходительство". И теперь нам станичный атаман, - взглянул Виктор на побледневшего, насупленного атамана, стоявшего в стороне, - не "ваше благородие", как привыкли вы его называть, а просто "господин" или "гражданин атаман".
- Заткните ему, молокососу, глотку! - рявкнул грузный старик, поняв, наконец, о чем вел речь Виктор. - Ишь, щенок, мужичья мразь, - учить нас будет!.. Кто ему дал право перед нами, казаки, речи говорить?..
Толпа дрогнула, зашумела:
- Стащить мужика!
- По морде его!
- Бей его!
Угрожающе рыча и ругаясь, размахивая кулаками и костылями, к крыльцу двинулись старики.
- Бей его!
- Бей!
- Не имеете права! - перекрикивая рев озверевших стариков, надрывался побледневший Виктор. - Я такой же свободный, равноправный гражданин, как и вы... Я - воин нашей доблестной армии!.. Я защищал на фронте родину!
- Стащить!.. Бить! - хрипели голоса. - Сечь его плетьми!
Грузный старик с белой патриаршей бородой первым взобрался на крыльцо. Он схватил Виктора за ворот, заорал:
- Душу выну, мать твою черт!
- Не имеете права бить, - кричал Виктор. - Я - георгиевский кавалер.
Атаман подкрался из-за окруживших юношу стариков и булавой стукнул его по голове. Виктор повалился на крыльцо.
- А ну разойдись! - исступленно закричал Прохор, распихивая вместе с фронтовиками стариков и размахивая наганом. - Разойдись, не то стрелять буду!
- Ишь, за родню заступается! - взревел грузный старик. - Бей и его! Но, увидев в руках Прохора револьвер, трусливо заморгал, попятился. Застрелит еще ж, дурак...
Взбешенный, вздрагивающий от волнения, Прохор выстрелил вверх.
Бабы взвыли:
- Ой, батюшки, смертоубийство!
- Отойдите, снохачи! - в гневе кричал Прохор. - Не то мозги вышлепаю!
Отплевываясь и отмахиваясь, толкая друг друга, старики попятились от него.
- Шальной, будь он проклят!
- Ей-ей, бешеный, пристрелит еще.
- Ты живой? - нагнувшись над Виктором, сурово спросил Прохор. - А ну вставай! Глупец! Нужно ли тебе было ввязываться в это дело? Вздумал кого агитировать! Да им хоть кол на голове теши - все равно не проймешь.
Виктор медленно поднялся и отер платком со лба кровь.
- Кто это тебя? - спросил Прохор.
- Не знаю.
- Это его атаман булавой долбанул, - сказал кто-то из фронтовиков, помогавших Виктору надеть шинель.
Прохор оглянулся, отыскивая взглядом атамана. Но ни его, ни помощников, на крыльце уже не было.
- Пойдем к нам, - сказал Прохор Виктору. - Я тебе обмою голову и йодом залью.
Прохор и Сазон повели Виктора под руки. Старики мрачно смотрели им вслед.
II
Василий Петрович Ермаков, высокий, кряжистый старик лет под шестьдесят, происходил из старинного казачьего, уважаемого в станице, рода. Ходила молва, что род его начался от знаменитого Ермака Тимофеевича, покорителя Сибири.
Так это или нет, точно никто не мог утверждать. Не мог этого сказать и сам Василий Петрович, но слухи такие льстили его самолюбию, и он их не опровергал.
За богатством и почетом Василий Петрович не гнался, но и нужды не знал. Жил крепким хозяином, хотя наемных батраков никогда не имел. Со всеми работами по хозяйству управлялись своей семьей.
Семья у Василия Петровича хотя и была небольшая, но работящая, прилежная.
Правда, с началом военных действий Ермаковы стали жить значительно хуже. Старшего сына Захара, степенного, трудолюбивого казака, с первых же дней войны мобилизовали. В одном из сражений он пропал без вести. Слух ходил, будто он в плену у немцев. Пошел служить в Атаманский казачий полк и меньшой, неженатый сын - Прохор. Средний же сын, Константин, давно уже отбился от двора. По окончании Усть-Медведицкой учительской семинарии некоторое время он учительствовал в своей станице в двухклассном училище, а как началась война, ушел в шкоду прапорщиков. Теперь он уже в чине есаула командовал отдельной сотней в Ростове-на-Дону. Там он и женился. Говорят, взял дочку какого-то богатого азовского рыбопромышленника. Василий Петрович никогда к сыну в Ростов не ездил и снохи не видел.
Теперь старик жил с женой Анной Андреевной да со смешливой дочушкой красавицей Надей.
Жила в доме еще и сноха Лукерья - жена Захара - с двумя озорными сынами-казачатами.
Пришлось Василию Петровичу на склоне лет самому работать в поле. Правда, сноха Лукерья была доброй помощницей. Тихая, спокойная женщина, она работала за троих. По своей ловкости и сноровке она могла любого мужчину заменить. Да и Надя немалую помощь оказывала.
Анна же Андреевна, еще бодрая, живая старуха, по домашности управлялась и за внуками присматривала.
Василий Петрович в дни своей юности, когда еще был неженатым парнем, полюбил красивую девушку Нюру, дочь иногороднего кузнеца и искусного маляра Андрея Семеновича Волкова. Нюра ответила ему взаимностью. Молодые люди сговорились пожениться. Но это осуществить было не так легко.
В книге рассказывается о событиях XVII века, о героической обороне донскими казаками крепости Азов.В центре повести — приключения и испытания, выпавшие на долю главных ее героев — пятнадцатилетнего сына казачьего атамана Гурейки и четырнадцатилетней дочери турецкого паши Фатимы.Книга адресована детям среднего и старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.