Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов - [19]
Шторм сменила ясная погода, и мы наблюдали последовательность «ложных солнц» (паргелий). Минусовая температура стала нормой, 6-го марта было -21 (-28 °C). Из мешков, наполненных соломой и прочим мусором, мы сделали для собак матрасы, большинство животных были рады получить их в свои будки. Некоторые из них очень страдали от тающего от тепла тел снега, а затем замерзающего. Научный персонал экспедиции был всё время занят. У метеоролога была его исследовательская станция, включающая анемометр, барограф и термограф, установленная на корме. Геолог исследовал лучшее из того, что у него было в этой непростой для него ситуации, но и без работы не оставался. Камешки, найденные в пингвинах, представляли большой интерес, а также некоторые фрагменты скал, поднятые с морского дна во время забора проб. 7-го Вордье и Уорсли нашли несколько небольших камешков, кусок мха, превосходную двустворчатую раковину, и какую-то пыль на фрагменте айсберга, и с гордостью принесли свои сокровища на корабль. Кларк часто пользовался бреднем, который обеспечивал его хорошим набором планктона, редкие образцы которого представляли большой научный интерес. Тюленей было мало, но наши запасы мяса и ворвани постепенно росли. Все с удовольствием ели тюленье мясо и не желали переходить на мясные консервы из корабельных запасов. Мы предпочитали Уэдделлу крабоедов. Крабоеды казались свежее и здоровее. С нами по-прежнему были косатки. 8-го мы рассмотрели место, где лёд был пробит ударом снизу, нанесённым, по-видимому, большим китом в поисках места для дыхания. Сила, с которой был нанесён удар, была поразительной. Плиты льда 3 футов толщиной (ок. 1 м) и весом в тонны, были разбросаны вокруг в радиусе около 13 футов (4 м), а трещины расходились наружу на более чем 20-футов (6 м).
Кубрики в межпалубном пространстве были оборудованы к 10-му и мужики осваивали построенное жильё. В самом большом кубрике расположились Маклин (врач), Маклрой (второй врач), Хёрли и Хасси, его назвали «Биллабонг» (заводь). Кларк и Вордье жили напротив, в кубрике с названием «Олд Рикки» (Старина Рикки). Затем шла обитель «Натс» (гайки) инженеров, потом «Сэйлор рест» (отдых матросов), занятая Читамом (3-м помощником) и Макнишем (плотником). «Анкоридж» (якорная стоянка) и «Фумарола» были на другой стороне. Новые апартаменты стали называть «Ритц» (хоромы), и еду подавали, как в номера. Завтрак – в 9 утра, обед в час дня, чай в 4 дня и ужин в 6 вечера. Уайлд, Марстон (художник), Крин и Уорсли обосновались в кают-компании и к середине месяца все занялись зимней рутиной. Я жил в одиночестве на корме.
11-го Уорсли, Хёрли, и Вордье прогулялись до большого айсберга, названного нами Бастионом. Расстояние до него было 7 с половиной миль, всего же группа прошла около 17-ти. Хёрли сделал несколько его снимков, а Вордье вернулся радостный с небольшим количеством налёта пыли и мхом.
«В радиусе мили от айсберга тонкий молодой лёд, но достаточно крепкий, чтобы с осторожностью пройти по нему», – писал Уорсли. «Зона опасного сжатия, если говорить о корабле, не похоже, что распространяется более чем на четверть мили от айсберга. Здесь трещины и постоянное лёгкое волнение, которое захватывает дух у путешественника, когда он чувствует его под своими ногами. Сжатие порождает разные причудливые звуки. Мы слышали постукивания, словно молотком, ворчание, стоны и скрипы, звуки электрического трамвая, пение птиц, свист кипящего чайника и редкий треск больших льдин, освобождающихся от давления, вздымающихся и переворачивающихся. Мы заметили всевозможные причудливые формы льда, такие как огромные пузыри или купола в 40 футов шириной и 4 или 5 футов высотой. Большие волнообразные блинчатые пласты льда лежали на льдине в разных местах, а в одном месте мы насчитали пять таких пластов, каждый в 2 1/2 дюйма толщиной внахлёст друг на друге. Они выглядели так, словно были сделаны из ячменного сахара (леденцы).»
14-го мы находились в точке с координатами 76 градусов 54 секунды ЮШ и 36 градусов 10 секунд западной долготы. Земля еле проглядывалась на юго-востоке в 36 милях. Несколько коротких каналов были видны с корабля, но окружавший нас лёд был твёрд. «Эндьюранс» продолжал дрейфовать на северо-запад.
Я заглушил котлы 15-го, около 200 кг угля в день сохраняло их от промерзания, но и с этим было завершено. В бункерах оставалось 52 тонны угля, повседневное потребление печи составляло около 250 кг. Для решения весенних задач угля было немного, и я рассчитывал на ворвань. 17-го умеренный штормовой ветер с северо-востока вызвал позёмку. К вечеру прояснилось, и перед нашими глазами предстал прекрасный алый закат. В это же время высоко в небе появились очертания ледяных утёсов, это был мираж, естественно ни о какой земле не могло и быть речи. На следующий день эффект повторился ещё более ярко, ледяные утёсы появлялись над горизонтом двойными и даже тройными параллельными слоями, иногда вверх тормашками. Возможно, мираж возник от преломления света у полосы открытой воды вблизи земли, из-за тёплого слоя воздуха вблизи её поверхности. Промер глубины показал 606 саженей, забор ледниковую глину. Шесть дней спустя, 24-го, 419 саженей. Мы медленно и верно дрейфовали вдоль береговой линии, и это убедило меня, что мы должны оставаться на корабле до тех пор, пока он не освободится. Я рассматривал возможность достигнуть земли по льду весной, но опасность такого предприятия будет слишком велика.
