Юдаизм. Сахарна - [237]

Бытие, XV

«И встал Авраам рано утром, и пошел на место, где стоял перед лицом Господа.

И посмотрел к Содому и Гоморре, и на все пространство окрестности, и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи».

Бытие, XIX, 27—28

«И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы.

Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась.

И сказал Господь Моисею: подтверди народу Моему, чтобы он не порывался к Господу, видеть Его, и чтобы не пали [мертвыми] многие».

Исход, XIX, 17-18, 21

Стой на Синае города или живи там люди, — и они бы сгорели и погибли. То-то жене Лота нельзя было «оглядываться».

«Ангел Иеговы у евреев (Истоки Израиля)

При захождении солнца крепкий сон напал на Авраама; и вот напал на него ужас и мрак великий.

Когда зашло солнце и наступила тьма, вот дым печи и пламя огня прошли между рассеченными животными. В этот день заключил Господь завет с Авраамом.

Бытие, XV

«Ты — Мой.

Будешь ли переходить через воды, — Я с тобою; через реки ли, — они не потопят тебя; пойдешь ли через огонь, — не обожжешься и пламя не опалит тебя».

Исайя, ХЫП, 2

Труднейшее препятствие для изложения иудейского тайноощущения лежит в нестерпимой и непереносимой для европейского слуха, пера и бумаги сущности дела... Прямо это сказать и назвать вещи своими именами — совершенно невозможно. Только это лето, живя в Сахарне (после 15 лет умственных усилий), я нашел подходы, уподобления, параллели и сравнения, чтобы передать европейцам весь тот (с европейской точки зрения) ужас, невероятность, несбыточность, совершенное «не могу поверить» и, вместе, глубоко смешное, в чем именно заключается суть обрезания. Под «смешным»-то и сокрыто все. Кто из серьезных будет заниматься явно забавными вещами, представлениями? В этом лучший щит от ученых и философов. И «бог израилев» навсегда закрыл от глаз науки «свое дело с Авраамом», запорошив, как землицей, его сверху маленькими смешными забавностями. «Через смешное ученые никогда не переступят».

I

Но кое-что и например. Вероятно, каждый замечал, что евреи «отлично себя чувствуют»... Всегда у них «превосходное расположение духа»... Жалобы на черту оседлости и на ограничения — только внешние крики, тот грубый и наружный таран, которым они пробивают стену сопротивления, выполняя «очередную задачу». При такой скованности, гнете, в черте оседлости — всякий народ впал бы в уныние, тоску, безнадежность. У евреев — ни малейшего подобного! «Отлично себя чувствуют» в нищете, в побоях, среди насмешек. Да что такое? В чем секрет? Где источник?

И Серафима Саровского избили, повредив ногу, разбойники; а он до этого и после этого был радостен. Иоанна Кронштадтского все видели радостным: а какая усталость от движения, молитв, поездок с раннего утра до поздней ночи... Вот «наш русский Авраам», этот Иоанн Кронштадтский. Самочувствие праведности поднимало ему руки, не давало уставать ногам и окрыляло все его бренное, старое тело.

Родник этой дьявольской неутомимости в истории евреев заключается в подобном же. Только «Иоанн Кронштадтский» и «Серафим Саровский» — у нас лица, а там — племя, у нас — два, там — десять миллионов. Оттого-то они и нападают на нас, а мы явно не можем защититься. Они вечно бодры, свежи, когда мы устаем. Мы, и тоже устают французы, немцы, англичане; уставали римляне, греки. Одни евреи не устают. Да что за дьявольская загадка?

Да то, что они в самом деле «Иоанны Кронштадтские», — на восточный, азиатский, «молохов» лад. Верхняя точка в небе над головой — зенит; но по космографии есть ей соответствующая и обратная точка надир, «под землей». Такая же, только на другом конце мировой оси.

Наша святость — трудная: посты, молитвы, измождение тела. Но и при этих упражнениях «святые» наши являют вечно светлый лик и доживают все до глубокой, иногда — до глубочайшей старости. Самочувствие всегда дает и долготу дней, и неутомимость подвига, и вообще труда, работы. «Дайте мне самочувствие Ангела — и я пролечу все небеса».

Теперь забудем все «наше» и перенесемся прямо к Азии.

Евреям дано самочувствие ангела, и именно — «ангела Молоха»... Каждый из них, читая «в часы субботы» Тору, не мог не обратить внимания на то, что ведь «почему я, еврей-Янкель», — не Авраам во всей его страшной огромности «отца всех», и в трепетной, сваливающей с ног, близости к Богу, «богу израилеву». Тут действительно одна из тайн юдаизма, выраженная через одно простое умолчание. — Промолчала Тора («Закон Моисеев») в том месте, где ожидаются непременно слова, молитвы, законы, гимны. С нами Христос заключил новый «завет» — и сказал сейчас же молитву «Отче наш». «Вот как молитесь». Произнес дивные поучения, наставления, дал притчи, дал полный путь жизни.

И мы говорим: «завет», «союз с Богом».

Еврей, читая в субботу Тору, не мог не удивиться великим удивлением, что, заключая завет свой с Авраамом, «бог израилев» не сказал ему никакой молитвы, не сказал ни одного поучения, не сказал коротенького: «произноси иногда — Господи, помилуй». Даже «Господи, помилуй» не сказано в такой потрясающий момент, как первый завет Бога с человеком, начало судеб такого особенного народа, как еврейский, — «народа избранного», «народа Божия».