Юбилей дяди Изи - [3]

"Здоров ты, как бык, дядя Изя!" -- восхищенно сообщил Виктор, без стеснения разглядывая крупный торс нашего хозяина. Очевидно, Виктор занимал особое положение и пользовался привилегиями, потому что стоящие рядом с дядей Изей мужчины вопросительно притихли, услышав сравнение дядя Изи с быком.

"И ты, Витюшка, будешь всегда здоров, если бросишь курить мерзкие сигаретки и будешь меньше шляться по бабам", -- ласково сказал хозяин и, поймав моего приятеля твердой рукой за шею, заставил его согнуться в поясе. Продержав в согнутом состоянии некоторое время, отпустил. Гости угодливо рассмеялись. Виктор тоже смеялся, но, когда мы, выбравшись из центра внимания, отошли к забору и заглянули в по-прежнему туманную и зеленую бездну, Виктор потер шею и пробурчал:

"Теперь он здоров, старый козел. Пять лет назад он был в таком дерьме, что собирался покончить с собой и уже написал завещание. Они помогли ему. Дали заем и воткнули в строительный бизнес. Меня бы кто воткнул..." -- Он опять потер шею. "Они? Ты имеешь в виду мафиози?" "А кто, по-твоему? -- раздраженно ответил он вопросом на вопрос. -- Кто?" "Но почему именно его, Виктор?" "Почему? Потому что старый козел был большим строительным боссом в Союзе, начальником строй треста Молдавской Республики. У него гигантский опыт жулика..."

"Мало ли кто кем был там. Здесь другой мир другие законы".

Виктор покачал головой.

"Невинный Лимонов. Сколько тебе пришлось испытать на своей шкуре и там и тут, и ты все не можешь усвоить, что везде одна банда. Он там был в банде, и здесь его приняли в банду. Тебя или даже меня хуй примут..."

"У Изи что, были связи с "ними", когда он еще был в Союзе?"

"Связи... -- он рассмеялся. -- "Они" -- кто ты думаешь? Романтические юноши с автоматами? Такие же жопатые и брюхатые отцы семейств, как и на старом континенте. Те же евреи. Жиды. Только посмелее. Бля... -- Отвернувшись от бездны к толпе, вдруг скороговоркой выдавил: -- К нам направляется старшая дочка хозяина Ритка. Страшна, но рекомендую. Замуж за тебя Изя ее не выдаст, потому что ты русский "хазерюка", но выебать ее и поиметь определенные блага вполне можешь. Она это любит".

"Я улетаю в Нью-Йорк послезавтра, а оттуда в Париж, домой, -- заметил я. -- Ты забыл?"

"Останься, -- не смутился он. -- Что ты будешь делать все лето в своем Париже? Нищету разводить? Они же тебе хуйню платят за книги. Поживешь тут, Изя снабдит..." -- Он хмыкнул.

Я хотел было спросить его, почему он сам не последует своему совету, но не успел. В голубом платье, в белых туфлях стояла перед нами дочка хозяина.

-- Познакомься, Ритуля, -- Виктор подтолкнул меня. -- Эдуард Лимонов, порнографический писатель... Почище Генри Миллера будет".

Я пожал чуть влажную руку женщины: "Очень приятно". -- Моя мама научила меня в нежном детстве этой формуле, я ее и употребляю бездумно. Виктору я решил сделать выговор: "Если я тебя буду представлять как "лойер порнографер", тебе будет приятно?"

Дочка хозяина рассмеялась.

"Ты что, не пишешь о сексе? Ты что, не описываешь подробности сексуальных актов?" -- Виктор звучал обиженно.

"Только когда это требуется для характеристики определенного персонажа, -объяснил я сухо. -- Никогда в целях возбуждения читателя".

"Ну да, конечно, -- пробормотал он, -- в целях характеристики... Ритка, вот тебе кавалер будет, хочешь писателя?"

"Вы к нам проездом?" -- Дочка хозяина обвела меня взглядом всего от белых туфель до ежа над лбом. Так без стеснения оглядывают либо предмет неодушевленный, либо животное. То есть она меня оглядела с совершенным безразличием к тому, как я это ее оглядывание восприму.

"Проездом".

"Он может и задержаться, если для тебя, -- сказал Виктор. -- Ну что?"

"Ничего. -- Резкие черты загорелого лица изобразили тяжелую улыбку. Крупные, как у мамы Розы, серьги в ушах покачнулись всем золотом и каратами камней. -- Хороший мальчик".

"Мальчику под сорок", -- легко обиделся я. Она явно не приняла меня всерьез, потому я тотчас же воспринял ее всерьез и вгляделся в ее лицо внимательнее. Глаза у дочки хозяина были тяжелые.

"Все равно мальчик". -- Она переступила с ноги на ногу, крепко и сильно стукнув каблуками, так что тяжесть тела отдалась явственно в покрытии террасы. Страшной я бы ее не назвал. Нос был крупноват, и две резкие складки опускались от носа к верхней губе. Это придавало ее лицу животное выражение. Лет тридцать было дочке хозяина. Судя по лицу и глазам и подрагиванию на каблуках крепкого тела, она занимается сексом, как некоторые женщины неудержимо едят сладкое -с плотоядной ненавистью к объекту желания. Как жрут шоколад, уничтожая, так она ебется, подумал я грубо. Подумать о ней нежно не было никакой возможности, ибо она не была нежной женщиной, но именно женщиной крутой, сильной и грубой, -- дочка хозяина.

"Поднимись с ним в спальню, он тебя оттрепет за здорово живешь, этот мальчик, -- сказал Виктор, защищая мою честь, хотя я его об этом и не просил. -- Из горла хуй будет торчать", -- неожиданно прибавил он.

"Не будь хамом, Вить, -- она раздраженно взмахнула жирными синими ресницами и повернулась, чтобы уйти. Решила улыбнуться мне. -- Имейте хорошее время в нашем доме..." -- Ушла, колыхая голубым задом.