Йормунганд - [9]

— Смотри, — сестра взяла Йормунганда за рукав, — это Этельгерт. Он пел вчера на пиру.

Мимо прошел тонколицый мужичок. Заметив Хель, он с улыбкой коснулся полы шляпы. Не смотря на нежные черты лица, сам Этельгерт круглый и лоснящийся как засаленный ворсистый шар. Йормунганду он не понравился, казалось, что от мужичонки тянет чем- то неприятным, вроде слежавшегося меха или старых тряпок. Одет Этельгерт, однако, шикарно. На шляпе красуется раскрашенное перо, ноги обуты в ярко-красные щегольские сапоги, на плечах небрежно распахнутый кафтан с вышивкой. Йормунганд не мог вспомнить, тот ли это скальд, что вчера так нравился дамам. Тот ему показался выше.

— А в гульфик он, должно быть, подкладывает тряпочку, — фыркнул Йормунганд, едва Этельгерт удалился.

Хель шутливо шлепнула брата ладошкой.

— Хорошо пел? — спросил Йормунганд, размышляя, почему Этельгерт носит шляпу с пером, а не с бубенчиками.

— Замечательно! — глаза Хель заблестели. — Он все время смотрел на меня.

— Ох.

— И голос у него сладкий-сладкий.

— А ручонки, наверное, липкие-липкие, — Йормунганд пошевелил пальцами, изображая паучьи лапки.

Хель опять шлепнула брата по руке, на этот раз сильнее.

— Твоя сестра уже взрослая.

«И глупая» подумал Йормунганд.

— У этого Этельгерта есть недоброжелатели, — сказал он.

— Что? — Хель удивилась так, будто никто в целом мире не мог иметь зуб на понравившегося ей скальда.

— Меня попросили наложить на него проклятие.

— Кто?

— Не скажу, — он ухмыльнулся.

— Какая- нибудь ведьма. Признавайся, что за ведьма тебя просила! — Хель сжала руки в кулачки.

— Он и вправду тебе нравится?

— Нет… не то чтобы… но… — Хель застенчиво улыбнулась и пожала плечом.

— О, Луноликая, — Йормунганд закатил глаза.

На этот раз Хель наступила ему на ногу.

— Ты оставишь меня калекой, сестренка.

— Так тебе и надо. Кто это был?

— Ба́льдер, тот мальчик, что сидел возле меня на пиру.

— Пфф, тот уродец.

— Вот как? Я думал, девушкам такие нравятся, кровь с молоком, плечи в воротах застрянут, — Йормунганд дразнил сестру.

— Как и пузо, — ответила она. Хель все-таки рассмотрела и запомнила Ба́льдера.

— Он говорит, что тоже поет. Может и недурно.

— Вот еще.

Йормунганд засмеялся.

— Ты отказался, конечно же? — строго сказала Хель.

— Конечно.

— И откажешься, если он опять попросит?

— Откажусь. Я же не дурак, вот так ввязываться.

— Ты мой самый умный братец.

— Фенрир еще не вырос, — Йормунганд подмигнул, — вот вырастет и заткнет меня за пояс. Верно, Фенрир?

Улыбка Йормунганда медленно погасла.

— А где Фенрир?

Хель побледнела и принялась озираться.

Пока они болтали в тени, их младший брат убежал.

На большом поле слуги накрывали столы и откупоривали бочки с пивом. Огораживали места состязаний, натягивали веревки между торчащими из земли разноцветными колышками. Рядом прохаживались участники состязаний. Лучники собрались отдельной группкой и по очереди примеривались к мишеням. Со столов вкусно пахло яблочным сидром и булочками. Фенрир проглотил слюну. Он уцепил за подол пробегавшую служанку и выхватил яблоко из прижатой к ее груди корзинки.

Служанка лишь хихикнула и побежала дальше.

Никто не обращал на него внимания, Фенрир лишь успевал уворачиваться, чтоб его не снесли спешащие по своим делам взрослые. И с каждой минутой разочарование становилось все сильнее. Здесь много людей, сладостей и разных диковин, но не происходит ничего замечательного. В Ирмунсуле подобные состязания проходили каждый год, осенью, потом праздновали свадьбы. Во время состязаний женщины сновали туда-сюда, иногда дело доходило до драк, когда женщины начинали свары о победителях еще до начала состязаний. Фенрир мог неспешно ходить между ними или даже гарцевать на своем новом скакуне, и перед ним все почтительно расступались бы, кому ж охота попасть под копыта, совали в руки сладости, а девчонки заигрывали. Йормунганд думал, что младший брат еще мал для девочек, но у Фенрира есть своё мнение. Просто старшему перепало больше внимания, даже мама и сестра его баловали, думал Фенрир. Йормун сам как девчонка и колдун к тому же. А Фенрира интересовали охота, драки и шалости. Дядя не раз просил Ангаборду отдать ему малыша на воспитание, чтобы вырастить настоящего воина, на Йормунганда Гримунд давно махнул рукой. Но Ангаборда не хотела расставаться с младшим сыном и, к тому же, боялась, что брат настроит Фенрира против Йормуна.

— Эй, малый! — услышал он, но не обратил внимания, пока чья-то крепкая рука не ухватила его за загривок. Фенрир стремительно крутанулся.

— Эй, малый? — повторил незнакомец. У теплых карих глаз разбегались морщинки, а виски инеем серебрила седина, но вместе с тем вид он имел моложавый и добродушный. Бороды не было, над губой широкой щеточкой торчали усы. Одежда, раньше дорогая и добротная, выцвела и местами прохудилась.

— Чего тебе, старик? — Фенрир дернулся. От рывка мужчина пошатнулся и плюхнулся на одно колено, но мальчишку не выпустил, только вцепился сильнее.

— Чего тебе надо? — Фенрир рванулся еще раз, затрещала ткань, и мужчина разжал руку, так что Фенрир сделал пару неверных шагов назад, чтоб не упасть.

— Я Гарриетт, — представился мужчина, — Гарриетт из Гардарики.