Йоркширская роза - [40]

Ноуэл снова задремал, и Нина сказала, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в особенности и тщательно избегая смотреть на Гарри:

– Солнце становится слишком жарким. Я, пожалуй, пойду в дом.

Уильям, погруженный в мысли о Саре, пробормотал нечто маловразумительное. Лотти сказала:

– Я не уйду, пока не сыграю гейм с Роуз. Она слабо разбирается в правилах, но почему-то всегда выигрывает.

Роуз, все еще раздраженная пренебрежительными замечаниями о Полли, ответила сердито:

– Я не разбираюсь в правилах, потому что начала играть месяц назад. У нас на Бексайд-стрит нет теннисных кортов.

Гарри усмехнулся, зная, что обе девочки не прекратят перепалку, пока и та и другая не сочтут себя победительницами. Со дня похорон деда они тесно сдружились, но Лотти постоянно жаловалась на то, что Роуз из упрямства не хочет жить в Крэг-Сайде.

Он слегка повернул голову и наблюдал через плечо за тем, как Нина идет к дому, причем ее длинная юбка завлекательно колышется вокруг ее ног. Матросский воротник белой теннисной блузы придает ей вид заправского морехода. Гарри улыбнулся. Любопытно, плавала ли она когда-нибудь под парусом. Что, если бы они вдвоем, только вдвоем очутились в маленькой лодке, в безлюдном месте и вдали от берега?

– На Бексайд-стрит мы играем в лапту, – сказала Роуз, поднимая брошенную на траву ракетку Нины. – Может, нам удалось бы поиграть в лапту на террасе. Она достаточно большая.

Гарри, который смотрел, как Нина поднимается по ступенькам террасы, вдруг встал и поднял с земли свою ракетку.

– А ведь Нина права насчет солнца, – произнес он глубоким, полным обаяния голосом. – Я тоже пойду в дом. А на твоем месте, Роуз, я не снимал бы шляпу во время игры. Ты же не хочешь получить солнечный удар.

Роуз улыбнулась ему ласковой, счастливой улыбкой. Хотя Гарри не высказал своего суждения, когда они с Лотти вели спор о Полли, Роуз понимала, что он не возражал бы против женитьбы отца на этой женщине.

Вскоре после похорон дедушки каждый из Римминг-тонов побывал на Бексайд-стрит. Лотти считала свой визит приключением, но таким приключением, которое ей не хотелось бы повторить. Уильям стал на удивление частым посетителем; он заворачивал к ним по пути, стараясь установить дружеские отношения с Лоренсом, и обменивался любезностями то с Герти Грэм, то с Альбертом Пор-ритом, то с кем-нибудь еще. Однако именно Гарри без всяких усилий сошелся с их соседями по Бексайд-стрит.

Он проявлял искренний интерес к любимой лошади Поррита. Он вел себя запанибрата с Бонзо, привязчивым до безумия. Он платил грубиянке Герти ее же монетой, и раскатистый хохот бой-бабы доносился до Бычьего брода. Он познакомился с Полли, но с большим тактом ни единым словом не намекнул на то, что знает о ее близких отношениях с его отцом, понимая, что сильно смутит ее, поступи он иначе. Дженни его стеснялась, но он ей нравился. Только Микки Поррит неизменно держал себя с Гарри отчужденно и даже враждебно.

– Идем, – окликнула Роуз Лотти, выходя из своей глубокой задумчивости. – Я уже сыграла в дублях, а ты нет, и, конечно, побьешь меня снова, но это несправедливо. Меня как-никак специально обучали теннису. Один Бог знает, что сказал бы мой тренер, узнав о твоих неизменных победах надо мной!

Звук первого удара Роуз по мячу прозвучал далеко позади, когда Гарри, перепрыгивая через две ступеньки, поднимался на террасу. Нина уже скрылась из вида, но Гарри отлично знал, где ее искать. Еще до того как Нина оставила Крэг-Сайд ради Лондона, ее любимым местом в доме стал зимний сад. Даже сейчас, в жару, он оставался самым приятным уголком в Крэг-Сайде, главным образом из-за чудесного прохладного фонтана.

Спустя несколько минут Гарри погрузился в голубовато-зеленые заросли, напоенные запахом лилий, и, внезапно остановившись, глубоко втянул в себя воздух.

Она сидела на бронзовом бортике фонтана, и, едва глаза их встретились, Гарри понял, что ничуть не удивил ее своим появлением, что она специально удалилась от всех остальных ради того, чтобы он последовал за ней, в чем она не сомневалась и чего хотела. У Гарри перехватило горло, кровь бешено понеслась по жилам.

В отсутствие Нины он много думал о разумности вступать с ней в любовную связь. Она, в конце концов, его близкая родственница. Если все это завершится интимной близостью, он не сможет просто оставить Нину и никогда больше ее не видеть. Возникнет множество трудностей и неприятностей. Но Гарри о них не тревожился, потому что всерьез в них не верил. Его страсть к Нине не была случайной и мимолетной. Она была судьбоносной и достаточно глубокой. Быть может, на всю жизнь.

Гарри медленно подпер дверь теннисной ракеткой и направился к Нине. Глаза их встретились, и Нина встала, понимая, что он пришел поцеловать ее; понимала, что ей самой этого хочется; понимала, что ей хотелось этого с их первой случайной встречи возле магазина Брауна и Маффа, когда Гарри наклонился поднять папку Роуз.

Он остановился перед ней так близко, что икры Нины уперлись в холодную, твердую бронзу.

– Отступать некуда, тебе это понятно?

Нина кивнула, слишком охваченная желанием, чтобы говорить. Гарри потянулся к ней, и она пришла к нему в объятия, подняла руки и запустила пальцы в пружинистую жестковатость его волос; губы ее раскрылись навстречу его губам, твердым, горячим и требовательным.