Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию - [28]
Так наступил день, когда учитель Клозе, широко расставив ноги, стоял на школьной лестнице и знакомился с будущими первоклассниками. Герман держался за руку матери. Клозе снисходительно посматривал на беснующихся орущих детей. В школе большая перемена. Петер радовался, что дошла очередь и до Германа: кончилась полная свобода.
- Как тебя зовут? - спросил учитель Клозе маленького Штепутата. Этот вопрос взрослые всегда задают, когда им ничего лучшего не приходит в голову. В Йокенен все знают, кого как зовут. Почему бы ему не спросить, сколько будет пять и пять или где родился фюрер?
Герман ничего не ответил. Он смотрел на живот Клозе, раздувавшийся на уровне его глаз.
- Тебя зовут Михель? - продолжал разговор Клозе.
Нет, это уж слишком! Герман вырвал свою руку из руки матери, бросился к двери, оттолкнул какую-то девочку, выскочил на свободу. Перепуганный Клозе снял очки, поспешил за ним следом, остановился в растерянности на школьном дворе. Он не придумал ничего лучшего, как послать больших мальчиков в погоню за беглецом. Но Герман уже добрался до пруда, оставил между собой и преследователями заросли ивы и исчез в желтом лесу тростника. В полной тишине он подошел к старому лебединому гнезду. Здесь он был в безопасности, это место знал только Петер. Герман опустил руки в ледяную воду. Как может ненормальный Клозе спрашивать вещи, которые он уже знает? Разве это правильно? Для этого и нужно учиться? Герман смотрел, как утки и лысухи носят веточки и солому для своих гнезд. Им хорошо. Нету Клозе с глупыми вопросами. Только тростник и вода. Правда, осенью их будут стрелять. Ну, людей тоже стреляют. И даже круглый год. Так что не известно, кому лучше.
Мальчики из восьмого класса протопали мимо лебединого гнезда. Они не очень торопились, сделали себе из этой погони приятную прогулку вокруг йокенского пруда. Они даже остановились под одним большим кустом, свернули из сухих цветов клевера самокрутки и курили, пока не потемнело в глазах.
Герман лежал на спине и смотрел, как цапли выписывают круги над прудом. Забежавший песочник оказался поблизости, ударил острым клювом по трухлявому стеблю. Прилетел и щегол. В усадьбе пробил обеденный колокол. Это камергер Микотайт стучал молотком по лемеху плуга. Двенадцать ударов. Герман попробовал молодые ростки камыша, они были сладкие и водянистые на вкус. Почему Клозе не стал солдатом? Потому что у него слишком большой живот? Как только фюрер это допускает!
Когда из-за облаков показалось солнце, в старом лебедином гнезде стало даже жарко. Тростник окружал Германа как лес. Никакого ветра. Только шелест растений. Не удивительно, что Марта не могла его найти. Она в отчаянии бегала вокруг пруда. Боже мой, ребенок утонул! Наконец она позвала Петера, стала его уговаривать, даже немного поплакала. Тогда Петер отвел ее к лебединому гнезду. Но сначала с Марты было взято обещание, что Герману ничего за это не будет.
Впрочем, напугался и Клозе. Он теперь обращался с Германом с особенной осторожностью, и никто не обмолвился ни словом о том, что Герман полдня пролежал в старом лебедином гнезде. В школе оказалось гораздо лучше, чем это расписывали дядя Франц и мазур Хайнрих. Все школьники деревни Йокенен занимались в одном классе, и день проходил разнообразно. В то время как маленькие монотонно бубнили "яйцо... яйцо... курица" и рисовали на своих досках черточки, Герман прислушивался к волнующей истории, которую Клозе преподавал старшеклассникам. Цорндорф и золотая табакерка. Лейтен: "А теперь все возблагодарим Бога!" Кавалерия Цитена, вылетающая из засады. Рассказы о сражениях Старого Фрица захватывали с необыкновенной силой. Новый путь открывался четко. Величие Германии началось в Росбахе и Лейтене. Оттуда шла прямая линия к Дюнкерку, горным стрелкам в Нарвике и Скапа Флоу. А это бесконечное завывание "Трубы Вьонвиля":
Бойцы презрели смерть и страх...
- Остановитесь! - закричал Клозе. - Это надо прочувствовать! Они ведь не за ежевикой пошли! Бойцы презрели смерть и страх... Пуля пробила сердце... Осталась половина людей... Убитые... Убитые!
Прекрасно - пасть под пение трубы! А труба Вьонвиля поет и поет. Через открытое окно ее звук выходит на деревенскую улицу, заглушает громыхание телег.
У маленьких более безобидные тексты, например, "Немецкая мораль" Роберта Райника:
Прежде всего, мой сын,
Будь преданным и честным!
И ложью никогда не оскверняй уста.
Издревле наш народ считал пределом чести
Быть искренним везде и преданным всегда.
Такие слова действовали сильнее грома пушек. Преданный и честный! Преданный до гроба! Над черной классной доской висел портрет подбоченившегося Адольфки со свастикой на рукаве. Через несколько недель после того, как Герман начал ходить в школу, праздновали день рождения фюрера. Торжествами, как всегда, распоряжалась жена Клозе. Еще 19 апреля старшие девочки сняли портрет со стены, обтерли всю пыль и поставили на стол. Утром в день рождения вождя дети отправились в парк поместья нарвать цветов. Анемоны, астры, последние подснежники. Петер даже знал одно место, где росли фиалки. Идиллическую картину школьников, собирающих цветы, нарушил выехавший на утреннюю прогулку майор.
Эта книга — не просто роман. Это произведение, основанное на исторических фактах и подлинных документах. Оно написано на основе многочисленных документальных повествований, но его действующие лица вымышленные. Отрывки из дневников и писем являются литературным приемом, толчком к которому послужили реальные документы. Писатель мастерски владеет словом, умело создает образы, и все написанное им вызывает глубокое доверие. «Отечество без отцов» затрагивает множество классических тем в контексте прошлой войны, которая, как оказывается, еще никуда не ушла.Книга переведена бывшим военным дипломатом, подполковником запаса Юрием Лебедевым.
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».