Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - [6]

Моя приземлилась на колено. Мы плавно развернули корпус. И вытянули левую руку как можно лучше. Моя не выпрямилась до конца, она лишь устремилась к потолку. Но направление было задано.

Джонатан ходил по залу и наблюдал за нами. Рядом со мной он остановился и сказал:

— Попробуйте прижать к полу мизинец левой ноги. — Я сделала, и вдруг почувствовала позу лучше. Я смогла понять, или хотя бы приблизилась к пониманию того, что делаю, а ощущение борьбы с собственным телом исчезло. Меня поразили произошедшие изменения. Представьте, если бы кто-то показал вам, как починить коленчатый вал, слегка подвинув боковое зеркальце? То же ощущение.

В этом классе мне говорили, что делать, и я тут же чувствовала результат. Совсем не похоже на материнство, где правила менялись каждый день, а планка была установлена выше Луны.

Разумеется, всё это не слишком отличалось от того, что происходит на любом занятии по фитнесу — взять хотя бы степ-аэробику, где тренеры с удовольствием приказывают вам, что делать, крича в свои микрофоны. Но я интуитивно понимала, точнее догадывалась, или, если быть совсем честной, искренне надеялась, что йога приведет к другому результату. Я буду делать, что мне говорят, и стану лучше. Йога избавит меня от тревожности, научив правильно дышать и расслабляться. Но она также избавит меня от тревожности, потому что я стану более возвышенным, совершенным человеком на другой ступени эволюции — человеком, которому не нужно будет каждую минуту бояться что-то сделать неправильно.

Джонатан продолжал:

— Представьте, что вас сжали между двух стеклянных стеночек. Не намертво, конечно.

Я попыталась представить себе это. Выглядело по-дурацки.

— Эта плоскость, пространство между двумя воображаемыми стеклянными стенами, называется корональной плоскостью, — объяснил Джонатан. — При выполнении позы пусть ваше тело остается в этой плоскости. Не наклоняйтесь вперед и не выпячивайте зад. Держитесь корональной плоскости.

Эти инструкции показались мне самыми бессмысленными из всех, которые я слышала. Вообще, сама поза треугольника была довольно бессмысленной. Ну зачем воображать себя треугольником? Тут же вспомнилась песенка группы «They Might Be Giants» о треугольном человеке, который ходил и давал всем по башке. Может, на самом деле эта песня была про йогу?

Все эти мысли крутились в моей голове, пока я пыталась загнать себя в треугольную форму. Тем временем Джонатан давал объяснения с такой уверенностью, будто корональная плоскость и необходимость поместить себя в ее пределы были самым важным в нашей жизни. Может, он был и прав. В любом случае, не могла же я повернуть назад сейчас. Поэтому я стояла и держала позу. Этот маленький акт подчинения повлек за собой глубокий и непредсказуемый результат, которому предстояло изменить всю мою жизнь в последующие несколько лет. Йога с ее странной, непознаваемой и даже чудной логикой вошла в мою жизнь. Хорошо это или плохо — но она вошла в мою жизнь. Будь что будет, думала я, вытягивая руку к небу, углубляя паховую складочку и пытаясь уместиться между двух стеклянных стенок.

В конце занятия мы лежали в шавасане. Я чувствовала себя усталой и довольной. Я лежала неподвижно, словно на лугу, и мне даже казалось, что над головой раскачиваются деревца. Потом Джонатан тихо заговорил:

— Спасибо, что разделили со мной этот вечер. В йоге мы говорим «намаете», что означает «я приветствую божественное в тебе». — Он качнул своим пучком на затылке и сказал: — Намаете.

Мы склонили головы в ответ и хором повторили: «Намаете». Я повертела это слово на языке, как вкус незнакомой пряности.

2. Гарудасана [3]

Мы были поколением женщин с потухшими глазами, женщин, стремившихся всё делать «правильно». Нас, молодых мам из северного Сиэтла, интересовало лишь одно: как бы не совершить ни одной ошибки. Кормление грудью было всего лишь первым пунктом в длинном и трудновыполнимом списке дел, где также значились: приготовление пищи из экологически чистых продуктов, приобретение дорогих деревянных игрушек, создание домашнего пространства, способствующего развитию малыша, и посещение лекций для родителей. Также следовало спать с ребенком в одной кровати, проследить, чтобы в доме не было токсичных веществ, использовать только тканевые подгузники, носить ребенка в слинге, ни в коем случае не покупать детское питание из баночек, а готовить всё самой, одевать малыша только в вещи из экологически чистой ткани и вступить в детскую группу, чтобы ребенок мог общаться со сверстниками. При этом ни в коем случае не увольняться с работы, но непременно мучиться угрызениями совести, что не можешь быть полноценной неработающей матерью. Наслаждаться активной сексуальной жизнью. Но только с супругом. И разумеется, не забывать сортировать мусор.

Мы с Брюсом старались как могли быть хорошими родителями. По правде говоря, мы только и делали, что старались как могли. Таковы уж были правила: написала тысячу слов в день, приготовила ужин из экопродуктов, позвонила родителям — лучшая, лучшая, лучшая во всем всегда. Мы всё пытались делать правильно, как и все наши друзья. Никаких пластиковых игрушек, ведь они выделяют ядовитые вещества — звучит бредово, но тем не менее наводит ужас. Мать и ребенок должны были пить только экологически чистое молоко. Все мы слышали о том, что в обычные молочные продукты теперь добавляют гормоны, отчего месячные начинаются уже у девятилетних. Покупка мяса тоже стала проблемой. Теперь нельзя было так просто забежать в лавку на углу и выбрать любой кусок. Нет, приходилось тащиться в экологический супермаркет и брать мясо от коровки, всю жизнь пасшейся на лугу, отчего в семейном бюджете появлялись огромные дыры.