Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - [114]

Мы много отдыхаем в собаке мордой вниз. Эту позу преподаватели виньясы часто сравнивают с возвращением домой. В нее вплываешь, как в воду.

Собака мордой вниз — поза, над которой я размышляла больше, чем над другими. Как только я ни меняла положение тела, рук и ног в этой позе. Живот втягивала, потом расслабляла. Делала ее силой мышц и на полном расслаблении.

Когда я только начала заниматься йогой, меня волновало лишь одно — как бы поскорее опустить пятки на пол. Это была моя цель, показатель, что я чего-то достигла. Мне так хотелось стать лучше. Джонатан настаивал, что неважно, опускаются пятки на пол или нет. Главное — раскрыть ладони и выпрямить спину. Я делала вид, что меня заботят мои ладони, но на самом деле думала только об одном: как бы дотянуться пятками до пола.

Примерно через год пятки опустились, и я научилась выпрямлять спину. Теперь на первый план вышло умение прогнуться в спине. Я провисала между рук, создавая глубокий прогиб. Мне хотелось быть одной из тех, чья грудь почти ложится на пол — супергибкой.

А потом Фрэн сказала, что если я буду продолжать делать так, то угроблю спину. Задействуй свой центр, велела она. Я тогда еще не знала, что это значит. «Тогда просто втяни живот», — пояснила Фрэн, и у меня получилось.

Пару лет я только этим и занималась — втягивала живот. Раскрыв ладони и опустив пятки на пол. Но потом Минди захотела, чтобы я вращала плечи изнутри наружу. И я начала разворачивать локти так, чтобы сгибы смотрели строго вперед. Когда я делала это движение, плечи раскрывались и весь вес не падал на руки.

Так у меня появилась задачка еще на несколько лет. Раскрыть ладони, опустить пятки, вращать плечи изнутри наружу и втягивать живот. А потом я встретила Сейдел. «А что это у тебя с животом? — удивилась она. — Ты создаешь много лишнего напряжения в спине, потому что слишком втягиваешь живот». Веснушчатой рукой она провела по моим плечам: «Ого-го!» Плечи были каменными, как скала. «Расслабься, — сказала Сейдел. — Помнишь, у Арчи Белла и „Дреллс“ была песенка — „Напрягайся“! Да нет, тебе тогда еще лет было маловато. Короче, надо всё делать наоборот — расслабляйся!»

Одна поза. Десять лет размышлений. Десять лет работы. Десять лет разговоров. И я все еще не потеряла интерес. Удивительно.

Моя собака мордой вниз нынче не выглядит совсем ужасно, но не похожа и на произведение искусства. Иногда я мысленно повторяю все указания, и ум безустанно скользит по телу. А иногда просто провисаю в плечах, позволяю спине сгорбиться и делаю собаку некрасиво.

Джен проходит по рядам и кладет ладонь мне на спину. Берет меня за бедра и уверенно тянет назад: давай-ка выпрямимся! Но мне все равно. Я просто рада быть в этом теплом зале, совсем рядом с домом.

Я думала, что буду заниматься йогой всю жизнь и с каждым годом приближаться к совершенству, что постигну ее глубочайшие тайны и наконец смогу выпрыгивать из скорпиона в чатурангу. Но вот что произошло: чем больше я занимаюсь йогой, тем хуже у меня получается. И вы не представляете, как это здорово.

В середине зимы мы с Брюсом наконец едем в Маниту-Бич вместе.

Спускаясь с холма к пляжу, проходим мимо высокого здания в стиле ар-деко, похожего на зефир, где раньше был дом престарелых.

— А здесь старики гуляли на лужайке в халатах.

— Серьезно?

— Мы все время мимо проходили, когда шли на остановку.

Мы оставляем машину на стоянке у пляжа и идем под навесом.

Я рассказываю Брюсу, как мы с братом гуляли здесь каждое утро.

Брюс сжимает мою руку, и я вдруг начинаю плакать. Если бы он не взял меня за руку, может, я бы и сдержалась.

Из одного из приличных домов выходит женщина с копной седых кудрей. У нее в руке сумка, женщина идет на стоянку.

— Здравствуйте, — говорит она.

Я вытираю слезы:

— Извините, что разревелась у вас на дворе.

— Да ничего. У нас тут все время люди плачут. Возвращаются посмотреть домики, которые когда-то снимали. Тут очень много кто жил в неспокойное время, после развода, например. Я уже сто раз мужу говорила, что надо бы прямо тут, на пляже, поставить кушетку для психотерапевта.

Я перестаю плакать, становится немного легче. Меня почему-то успокаивает мысль о том, что не я одна возвращалась на этот серый пляж в поисках чего-то.

— Я замерзла, — говорю я.

— И я, — отвечает Брюс. — Поехали домой, выпьем горячего шоколада.

Но мы не уезжаем сразу. Мы еще долго стоим под навесом и смотрим на залив, словно в ожидании чего-то нового.

Благодарности

В первую очередь благодарю своего агента Анну Стайн — ты настоящее чудо. Эта книга и ее книга тоже. За исключением неудачных мест. Спасибо щедрому Питеру Терзиану за то, что познакомил нас.

Прекрасной, настойчивой, понимающей Кортни Ходелл, редактору, о котором я (и любой писатель) могла только мечтать.

Спасибо всем сотрудникам издательства «Farrar, Straus and Giroux» за ум и доброту. Марку Кротову — благодаря ему моя жизнь стала лучше. Спасибо Шарлотт Стрик за прекрасную куртку и Джеффу Серою — за остроумие и глубокие знания. Спасибо Кэти Дейнман, Эбби Кэган, Захари Брауну и Карле Эофф.

Сотрудникам британского издательства «Bloomsbury», особенно моему редактору Хелен Гарнонс-Уильямс.