Йогиня. Моя жизнь в 23 позах йоги - [103]
Я расположила стопы на некотором расстоянии от таза. Опустила ладони на пол чуть выше плеч, пальцы направлены вниз. Тыльную сторону рук тут же потянуло, как всегда бывает, когда готовишься к прогибу. Раскрытие запястий и трицепсов — ощущение, свойственное только прогибам и их вариациям, в обычной жизни оно не возникало никогда.
Полная глубоких сомнений — и зеркального двойника сомнения, веры, неизменно сопровождавшей мои прогибы, — я оттолкнулась от пола и вошла в урдхва дханурасану. Тут же меня охватила паника. Я забыла, как дышать.
— Итак, вы вошли в позу. И запаниковали, да? Вы боитесь. Это ничего. Не обращайте внимания.
Мы все сдавленно замяукали, потому что смеяться просто не могли.
— Теперь вы поняли, что у вас сильные ноги. Используйте их силу. Не полагайтесь на мышцы рук и спины. Ноги и ваш центр — вот о чем нужно сейчас думать. Представьте ваши кости в этой позе как архитектурную конструкцию и используйте их как опору.
И на долю секунды мне это удалось. Все мышцы расслабились. Не сами собой, конечно; я их расслабила. Я расслабилась, отпустила себя. Это было страшно. Но на секунду я поверила, что всё в порядке. Что моя конструкция устойчива. И ничего не случится. И это было божественно — как будто мои мышцы стали сиропом, льющимся на скалы.
— Отлично! — провозгласила Сейдел. — Теперь опускайтесь уже, хватит!
Мы опустились на пол.
— Так вот. Для меня йога — своего рода противовес тому, как я веду себя в обычной жизни. Как бы я ни сутулилась в другое время, я знаю, что хотя бы на час каждый день у меня будут прекрасные раскрытые плечи. Я не надеюсь, что они останутся такими всегда. Но я могу раскрыться ненадолго и наслаждаюсь этим.
Противовес. Это было самое емкое описание процесса трансформации, которое мне когда-либо приходилось слышать. Вы сами создавали оптимальные ситуации, в которых могли быть другими, и становились другими. И не надо было беспокоиться о том, чтобы измениться полностью, радикально, и избавиться от страха, и стать «новым человеком». Вы просто вели себя как человек, которым хотели бы себя видеть, — когда могли и если получалось.
Легко было воспринимать йогу как лекарство, программу, путь к заведомо известной цели. Мол, стоит лишь упорно практиковать, и добьешься действительно потрясающих результатов. Я часто думала о том, чего смогу добиться, если буду заниматься йогой: как у меня будет красивая попа, растянутые мышцы задней поверхности ног, а еще равновесие, спокойствие ума и это загадочное сияние, которое излучают все постоянные посетительницы йога-клубов. Не отрицаю, у вас гораздо больше шансов получить именно такой результат, занимаясь йогой, чем если бы вы просто сидели дома и играли в тетрис. (Тоже вариант.)
Однако идея-то была в том, что на йоге вы становились лучше, гибче и сильнее, а дальше эти суперкачества распространялись во все сферы вашей жизни. На йоге вы учились вести себя правильно и постепенно становились правильными — или хотя бы правильнее, — когда, к примеру, вели машину, делали покупки в супермаркете или укладывали детей спать.
Но что, если, как сказала Сейдел, достаточно просто позволить себе получать удовольствие от движений тела и спокойствия ума на занятиях йоги и перестать нагружать себя высокими ожиданиями в остальное время? Что, если весь смысл йоги не в том, чтобы подготовиться к какому-то более светлому будущему, а в том, чтобы научиться получать максимум удовольствия от настоящего?
26. Адхо мукха врикшасана[51]
На следующее утро я проснулась, как обычно. Солнце заливало горные вершины, как обычно. Неделей раньше я призналась одному парню, с которым разговорилась в баре, что не знаю, почему здесь, в горах, на высоте, чувствую себя лучше, чем в Сиэтле. На что он ответил: «Может, все дело в том здоровом огненном шаре, который каждый день выкатывает на небо?»
Моя кровать стояла лицом на запад. Я чувствовала за спиной солнце — здоровый огненный шар. Я слезла с кровати и принялась за утренние обязанности, тянувшиеся передо мной, как извилистая проселочная дорога, ведущая к автобусной остановке: разбудить детей, приготовить завтрак и обед, одеть и одеться, причесать и причесаться, почистить зубы и проследить, чтобы другие почистили, проводить до автобуса, поцеловать.
Окна кухни, как и моя кровать, выходили на запад. Солнце сюда еще не добралось. Брюс сидел за столом и держал в руках чашку кофе, которую сварил для меня. Каждый день он встречал меня с чашкой кофе. Еще не до конца проснувшись, я насыпала в миску мюсли с изюмом. Как часто бывает утром, минуты проглатывались, как мыши, ускользающие под пол, и бежали как-то незаметно.
Я огляделась. Остальные мои домашние переговаривались, я утром разговаривать не умела. Я посмотрела на часы: опаздываем! Пора… причесываться.
Я схватила щетку. Увидев это, Люси бросилась наутек. Я догнала ее в гостиной. Смирившись, со сломленным видом, она села на подлокотник кресла. Я стала продираться сквозь ее колтуны.
— Больно! — завопила она.
Люси умела составлять цветистые фразы неожиданных конструкций, используя самую богатую лексику, но, когда я ее расчесывала, ограничивалась одним лишь этим примитивным выкриком. До того как у меня появились дети, я встала бы на сторону ребенка в подобной ситуации — таким я раньше была человеком. Но сейчас ее крики были мне безразличны; я даже, пожалуй, нарочно дергала щетку сильнее. Я собрала толстые пряди в хвост. Я делала неумелые, не слишком аккуратные хвосты, и, может быть, моя собственная неаккуратность заставляла меня яростнее орудовать щеткой в попытке контролировать неуправляемую массу волос.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Сюзанн Моррисон была обычной американской студенткой, обожала кофе, стейки и сигареты. У нее был заботливый бойфренд, и жизнь неслась по накатанной колее, не хватало только гармонии с самой собой. Тогда Сюзанн решила что-то изменить и отправилась в школу йогов на Бали. Она думала, что экзотическое приключение займет пару месяцев и она вернется в Нью-Йорк похорошевшей и отдохнувшей, но все пошло не так, как она планировала…В своем необыкновенном путешествии Сюзанн предстоит многое узнать о настоящих гуру йоги, а также об амебной дизентерии и духовной девственности на пути к просветлению.