Йенни - [16]

Шрифт
Интервал

Все утро уходило у него на музеи и библиотеки. А по вечерам он заглядывал к двум художницам на Виа Вантаджио и пил у них чай.

Обычно обе они бывали дома. Иногда у них бывали и другие гости – Хеггена и Алина он всегда находил у них. Раза два он застал фрекен Винге одну, а один раз Франциску.

Собирались они всегда в комнате Йенни. Там было теплее и уютнее, но окна они оставляли все-таки открытыми до тех пор, дока не исчезали последние признаки вечерней зари. В печке весело горел огонь, а над спиртовой лампой тихо кипела вода. Хельге изучил каждый предмет в этой комнате – этюды, фотографии на стенах, вазы с цветами, голубой чайный сервиз, полочку с книгами у кровати, мольберт с портретом Франциски. Правда, в комнате всегда царил некоторый беспорядок – стол был завален ящиками с красками и в беспорядке валявшимися альбомами для эскизов и клочками бумаги; время от времени Йенни, накрывая стол для чая, запихивала ногами под стол кисти и куски холста, валявшиеся на полу. На диване очень часто валялись чулки для штопки, и она убирала их только тогда, когда усаживалась на диван, чтобы приготовить бутерброды. Случалось также, что посреди стола красовался спиртовой утюг.

Пока Йенни прибирала и хозяйничала, Хельге сидел с Франциской у печки и тихо беседовал. Время от времени на Ческу вдруг нападало желание играть роль хозяйки, и тогда она уговаривала Йенни посидеть спокойно и предоставить ей все. В таких случаях Йенни приходила в ужас, потому что Ческа налетала на комнату, словно ураган, – она разбрасывала по сторонам предметы, которые ей мешали, и Йенни уже не находила их больше. Валявшиеся на полу эскизы она в порыве аккуратности наскоро прикрепляла к стенам и при этом вместо молотка употребляла каблук своей туфли.

Грам никак не мог разобраться в фрекен Ярманн. Она всегда была ласкова и внимательна с ним, но никогда уж больше не разговаривала так откровенно, как во время их прогулки на Понте-Молле. Иногда она становилась очень рассеянной, казалось, что она даже не понимает, что он ей говорит, хотя она и тут отвечала ему ласково. Однажды ему даже показалось, что он просто надоел ей. Когда он ее спрашивал, как она поживает, она всегда отвечала уклончиво.

Он не без удовольствия заметил, что скульптор Алин недолюбливает его. Значит, швед видел в нем соперника. К тому же в последнее время ему казалось, что Франциска держит себя с Алином холоднее. Однако все попытки Хельге сблизиться с Франциской оставались бесплодными. Когда он заводил с ней серьезные разговоры, она сводила их к пустой болтовне и к шутке. Впрочем, он был благодарен ей и за это, она хорошо умела заполнять пустоту и избегать тяжелого молчания.

Но зато когда он оставался вдвоем с Йенни Винге, между ними всегда завязывалась беседа на серьезные темы. Иногда ему даже казались скучными эти рассуждения на абстрактные темы. Однако очень часто разговор принимал личный характер, и он очень любил такие беседы. Мало-помалу он сам рассказал ей многое из своей жизни, о своей работе, о том, как трудно ему было добиться своей цели, и ему казалось, что между его судьбой и судьбой Йенни много общего. На то обстоятельство, что Йенни Винге никогда не заговаривала о самой себе, он не обратил особого внимания, но зато он хорошо заметил, что она избегает разговора с ним о Франциске Ярманн.

Не задумывался он также и над тем, что с Франциской он никогда не вел таких задушевных бесед, какие он вел с Йенни.

В рождественский сочельник все собрались в клубе, а потом отправились к полуночной мессе в церковь св. Луиги.

В сущности, Хельге находил, что в церкви царит особое настроение. Несмотря на множество зажженных люстр, все было погружено в полумрак, так как люстры находились под самыми сводами. Только вокруг алтаря было светло, там горели сотни восковых свечей, дававших мягкий желтый свет. Раздавалось гармоничное пение, и густые звуки органа заполняли пустое пространство под сводами. К тому же Хельге сидел рядом с очаровательной молодой итальянкой, которая вынула из бархатного футляра четки из лазурита и усердно молилась.

Но настроение испортила фрекен Ярманн, которая скоро начала ворчать. Она сидела впереди с фрекен Винге.

– Мне надоело, Йенни… уйдем. Неужели ты находишь, что здесь рождественское настроение? Ведь это самый обыкновенный концерт… да еще скверный. Вот, послушай этого певца… он поет без всякого выражения, к тому же и голос-то у него надорванный. Фу…

– Тише, Ческа… не забывай, что мы в церкви.

– Вздор! Причем тут церковь? Это просто концерт. Ведь мы должны были купить билеты, нам дали программу… И какой скверный концерт… Я испортила себе все настроение…

– Хорошо, хорошо, мы уйдем, когда кончится это исполнение. Но помолчи хоть, пока мы здесь…

Немного спустя вся их компания тихо пробиралась к выходу. В это время раздались звуки «Аве Мария».

– И это называется «Аве Мария»! – произнесла недовольным тоном Франциска. – Вы слышите, как она поет? Можно подумать, что это фонограф. Терпеть не могу, когда с музыкой обращаются так бесцеремонно…

– «Аве Мария»… – сказал один молодой датчанин, который шел рядом с Франциской. – Я помню одну молодую норвежку, она дивно пела это. Я говорю о фрекен Эк…


Еще от автора Сигрид Унсет
Кристин, дочь Лавранса

Историческая трилогия выдающейся норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882–1949) «Кристин, дочь Лавранса» была удостоена Нобелевской премии 1929 года. Действие этой увлекательной семейной саги происходит в средневековой Норвегии. Сюжет представляет собой историю жизни девушки из зажиточной семьи, связавшей свою судьбу с легкомысленным рыцарем Эрландом. Это история о любви и верности, о страсти и долге, о высокой цене, которую порой приходится платить за исполнение желаний. Предлагаем читателям впервые на русском все три части романа – «Венец», «Хозяйка» и «Крест» – в одном томе.


Хозяйка

«Кристин, дочь Лавранса» – один из лучших романов норвежской писательницы Сигрид Унсет (1882–1949), за который она была удостоена Нобелевской премии. Действие романа происходит в Норвегии в первой половине XIV века.«Хозяйка» – вторая часть трилогии о судьбе Кристин. Героиня восстает против патриархальных традиций и наперекор воле отца отстаивает право любить избранника своего сердца.


Улав, сын Аудуна из Хествикена

Первая часть дилогии об Улаве и его роде. Один из лучших исторических романов знаменитой норвежской писательницы Сигрид Унсет (20.5.1882, Калунборг, Дания, – 10.6.1949, Лиллехаммер, Норвегия), лауреата Нобелевской премии (1928) . Его действие разворачивается в средневековой Норвегии. Это захватывающая сага о судьбе двух молодых людей, Улава и Ингунн, об их любви, тяжелых жизненных испытаниях, страданиях и радостях.


Мадам Дортея

В романе Сигрид Унсет (1882–1949), известной норвежской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе, рассказывается о Норвегии конца XVIII века. Читатель встречается с героиней романа, женой управляющего стекольным заводом, в самый трагический момент ее жизни — муж Дортеи погибает, и она оказывается одна с семью детьми на руках. Роман по праву считается одним из самых интересных исторических произведений в норвежской литературе.На русском языке печатается впервые.


Сага о Вигдис и Вига-Льоте

В сборник вошли два романа, в центре внимания которых — судьба и роль женщины в обществе скандинавского средневековья. Один из романов принадлежит перу лауреата Нобелевской премии норвежки Сигрид Унсет (1882 — 1949), а второй — продолжательнице традиций знаменитой соотечественницы, Вере Хенриксен. Очерк «Тигры моря» поможет читателям составлять полное представление о мире материальной культуры норманнов.Счастливого плавания на викингских драккарах!


Венец

Знаменитая норвежская писательница Сигрид Унсет была удостоена Нобелевской премии за трилогию "Кристин, дочь Лавранса"."Венец" – первая книга этой трилогии. Героиня романа – молодая и прекрасная девушка Кристин, норовистая и страстная, живущая, повинуясь голосу сердца, вопреки условностям и традициям средневековой норвежской деревни.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.