Йенни - [13]
Йенни улыбнулась и слегка провела рукой по мокрой от слез щеке подруги.
– Да, да… Как я была бы счастлива, если бы могла так работать! Ах, Йенни, что мне делать, раз у меня постоянно болит голова и сердце! Да и глаза иногда болят. О, Йенни, я чувствую смертельную усталость!
– Но ведь ты знаешь, что говорит доктор? Все это только нервное. Если бы ты вела себя благоразумно…
– Ах, все это я хорошо знаю! Так уверяют доктора. Но хуже всего то, что меня обуял какой-то страх… Вот ты говоришь, что у меня нет влечения, нет чувства. Но и в другом отношении я какой-то выродок. Всю эту неделю я была настоящей ведьмой. Я сама хорошо это сознаю. Но дело в том, что мною овладели злые предчувствия, и я ждала чего-то ужасного. Вот видишь, мои предчувствия оправдались!
Йенни молча поцеловала ее.
– Ну, а что касается этого Грама, то я постараюсь загладить свое невежливое обращение с ним. Я буду с ним любезна, я буду стоять на голове, чтобы только доставить ему удовольствие. Ну, Йенни, ты не сердишься на меня больше?
– Нет, Ческа, нет!
– Скажи, кстати, – спросила Франциска с улыбкой, – как и когда отделалась ты наконец от этого Грама? Я решила, что в лучшем случае он пошел за тобой сюда и спит у тебя на диване.
Йенни засмеялась:
– Нет, он проводил меня в Авентин, там мы слегка позавтракали, и он уехал домой. Кстати, он мне очень нравится.
– Господи, помилуй! Йенни, ты просто ненормальна! Уж не влюбилась ли ты в него?
Йенни с улыбкой покачала головой:
– Ну, это было бы, пожалуй, безнадежно. Он, разумеется, влюбится в тебя, если ты не будешь с ним поосторожнее.
– Тут уж ничего не поделаешь. Все они в меня влюбляются, и Бог знает, почему. Но зато это скоро у них проходит. А потом они на меня злятся.
Послышались шаги по лестнице.
– Это Гуннар! Я пойду на минутку к себе, вымою лицо… С этими словами она шмыгнула в дверь, где столкнулась с Гуннаром, мимоходом поздоровалась с ним и исчезла.
– Ты уже встала, Йенни? А впрочем, ты всегда бодра и в тебе никогда не заметно усталости. Ты, конечно, проработала все утро? А что она? – и Хегген кивнул по направлению к двери Франциски.
– Нехорошо. Бедняжка!
– Я прочел про это в газетах. Я только что был в клубе. Покажи мне свой эскиз. О, да это очень хорошо! Право, Йенни…
Хегген долго рассматривал картину, повернул ее к свету.
– Очень хорошо! Чувствуется сила и уверенность… А что, она опять плачет?
– Право, не знаю. Только что она была у меня и плакала. Она получила письмо от сестры.
– Если мне посчастливится когда-нибудь встретить этого прохвоста, – сказал Хегген энергично, – то я уж найду какой-нибудь предлог, чтобы задать ему здоровую трепку.
V
Однажды утром Хельге сидел над норвежскими газетами в скандинавском клубе. Он был один в темноватой читальне. Вдруг в зал вошла фрекен Ярманн.
Хельге встал и поклонился ей. Она подошла к нему и с улыбкой пожала руку.
– Как вы поживаете? Мы с Йенни только что говорили о вас. Почему вас нигде не видно? Мы решили прийти сюда в субботу, разыскать вас и вытащить куда-нибудь повеселиться. Что же, нашли вы себе комнату?
– К сожалению, нет. Я все еще живу в гостинице. Комнаты здесь такие дорогие…
– Да, но в гостинице во всяком случае не дешевле жить. Вы, наверное, платите не меньше трех франков в сутки за комнату. Конечно, в Риме жизнь дорога. К тому же зимой необходимо иметь комнату на солнечной стороне. А вам самому трудно найти что-нибудь, так как вы не говорите по-итальянски. Напрасно вы не зашли к нам. Йенни или я могли бы пойти с вами поискать для вас помещение.
– Очень вам благодарен… но я не смел беспокоить вас.
– Что за беспокойство… А у вас здесь появились знакомые?
– Нет. В субботу я заходил в клуб, но я так ни с кем и не разговаривал.
– Вам следует научиться болтать по-итальянски, тогда вам будет во всех отношениях приятнее здесь жить… Ах, что я вспомнила! Ведь третьего дня две старые датчанки уехали на Капри. Что, если их комната еще свободна? Прелестная небольшая комнатка и недорогая. Не помню, как называется эта улица, но я знаю, где это. Хотите, мы пойдем посмотрим ее? Пойдемте же!
Когда они спускались по лестнице, она вдруг остановилась и посмотрела на него с виноватой улыбкой:
– Я была ужасно невежлива с вами в тот вечер, когда мы в первый раз виделись, Грам. Я должна попросить у вас прощения.
– Но, дорогая фрекен Ярманн!..
– Дело, видите ли, в том, что я была больна. Но до чего меня потом бранила Йенни! И я вполне заслужила это.
– Нет, это я виноват, что так бесцеремонно пристал к вам. Но, когда я увидел вас обеих и услышал, что вы говорите по-норвежски, я не мог удержаться от соблазна заговорить с вами.
– Это так понятно. И мы могли бы так приятно провести время. Но я вела себя непозволительно. Мне нездоровилось. Иногда я чувствую себя очень нехорошо, я не сплю, и нервы мои окончательно расстраиваются. Тогда я и работать не могу, и вообще превращаюсь в настоящую ведьму.
– Но, дорогая фрекен Ярманн!
– Да, сердце и нервы… А Йенни и Гуннар работают, все работают, кроме меня… Ну, а как идет ваша работа? Хорошо?… Надо вам сказать, что теперь я еще позирую для Йенни. Сегодня она освободила меня. О, она хитрая! Я уверена, что она заставляет меня позировать, чтобы я не оставалась одна и не предавалась унынию. А потом она вывозит меня за город. Она настоящая мать для меня.
