Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира - [17]
Бедуины Аравии, рассказывает Луи дю Куре, обрушивались на становище соперника или противника неожиданно. Как правило, – на рассвете. И уходили, прихватив с собой домашний скот и верховых животных подвергнувшегося нападению племени, до того, как мужчины этого племени успевали выбраться из заваленных на них шатров и взяться за оружие. Хадрамаутцы же, если вступали в схватку с бросавшим им вызов противником, дрались до тех пор, пока не уничтожали его полностью. Руководствовались в бою правилом предков, гласившим, что «дерущийся должен победить или умереть». Поверженных в бою воинов в плен не брали. Тут же, на месте, обезглавливали, дабы имя воина, сражавшегося, но побежденного, осталось в памяти его потомков «не испачканным позором поражения» (44).
Еще одной характерной чертой хадрамаутцев было отсутствие у них такого понятия, как пожизненное, «с рождения до смерти», привилегированное место человека в племени. Обычай сохранения такого положения за человеком лишь в силу его принадлежности к тому или иному знатному семейно-родовому клану, стоявшему у основания племени и из которого издревле избирали шейха, у них не действовал. Знатность у хадрамаутцев, как и у других арабов-йеменцев, наследовалась, переходила от отца к сыну. Но вот сохранялась за ними, в отличие от других племен, только до тех пор, пока «сын следовал примеру отца». Иными словами, походил на ушедшего из жизни предка, то есть проявлял себя воином доблестным и отважным, и человеком отзывчивым, честным.
Соплеменник, оказывавшийся в беде, забвению у хадрамаутцев не предавался. Один на один с невзгодами, наваливавшимися на него, не оставался, и забытый всеми не умирал. Если кто-либо из хадрамаутцев попадал в нужду, то его более удачливые соседи помогали ему, чем могли, – одеждой и продуктами. Огороды и сады хадрамаутцев для человека, среди них бедствовавшего, были открыты для него, как они выражались, днем и ночью. Он мог свободно посещать их и есть там все, и сколько захочет. Но вот брать что-либо с собой, на вынос, строжайше запрещалось. Бытовало еще одно интересное правило: косточки съеденных фиников надлежало оставлять под деревом, «накормившим человека».
В трудные, неурожайные годы хлеб и финики для неимущих людей хадрамаутцы выставляли у порогов своих жилищ, а вот приготовленную на огне пищу приносили в специально отведенные для этого места при мечетях. Существовал обычай, по которому такие люди во время войн обязаны были с оружием в руках защищать дома тех, «кто спасал их от голода и нужды», «проявлял человечность», кормил и одевал в мирное время (45).
Бедность хадрамаутцы воспринимали как «временную невзгоду», которая могла подстеречь всякого из них. Принимали ее как «печальную данность судьбы». Отзывчивость по отношению к бедным и обездоленным, не на словах, а на деле, считалась у жителей Хадрамаута проявлением одного из высших достоинств человека, делом богоугодным.
Обыденные нарушения установленных норм и правил жизни, драки на рынках, к примеру, наказывались у хадрамаутцев наложением штрафа. Лиц же, замешанных в грабежах и убийствах соплеменников, что случалось крайне редко, предавали смерти – прилюдно обезглавливали или четвертовали. Мелких воришек, пойманных на кражах продуктов на рынках, сначала штрафовали (на десять монет), а затем выставляли на пару дней в «местах позора». Располагались они на центральных площадях. И всякий горожанин, проходивший мимо, имел право оплевать вора. Грабителя, залезавшего в дом, штрафовали и нещадно пороли, прилюдно и на протяжении нескольких дней. Порке подвергали не только в целях наказания, но и для того, чтобы «изгнать» из тела провинившегося человека шайтана, проникшего, дескать, в него и побуждавшего на дела недостойные и поступки грязные. Мужчину, переспавшего с чужой женой, и женщину, уличенную в адюльтере, от племени отлучали. Дом такого мужчины сравнивали с землей. Имущество изымали и передавали на нужды уммы (общины). Затем, провезя «с позором» по улицам города, то есть со связанными руками, лицом к хвосту ослика, выставляли за стены города, навечно.
Была у хадрамаутцев, как в свое время и у карматов, захвативших в 930 г. Мекку и «пленивших» Черный камень Ка’абы, который они удерживали в течение 21 года, обязательная воинская повинность (начиная с 15 лет). На человека, уклонявшегося от нее, налагали штраф – в сто монет. В каждом населенном пункте, будь то в городе или деревне, формировали группы молодых людей, численностью от 25 до 100 человек. Ежедневно, во второй половине дня, их обучали военному делу: навыкам рукопашного боя, стрельбе из лука и ружья, владению мечом и кинжалом. В течение срока «исполнения воинской повинности» они обязаны были находиться «под рукой» своих шейхов, то есть в зоне доступности, днем и ночью. И по первому же сигналу стражников на сторожевых башнях собираться в установленных местах, чтобы дать отпор подошедшему к городу неприятелю и позволить горожанам предпринять необходимые для обороны меры (46).
Одним из отличительных атрибутов жилищ хадрамаутцев, дворцов правителей и домов простых жителей этого края, Луи дю
