Языковое родство славянских народов - [25]
8 Об индоевропейском лексическом наследии в славянских языках см. А. Мейе, Общеславянский язык, раздел "Словарь", М., 1951, стр. 396 и далее; О. Гуйер, Введение в историю чешского языка, М., 1953, стр. 105-109; П. Я. Черных, Очерк русской исторической лексикологии, М., 1956, стр. 24-26.
9 См. Славяно-балтийские этюды, Харьков, 1911, стр. 192-200, а также статью "Древнейшие славяно-балтийские языковые связи" "Известия АН Латвийской ССР", Рига, 1952, No 3, стр. 44.
10 Перенос названия ногтя на название копыта, затем ноги является вполне допустимым семантическим сдвигом. Ср. замечание В. Пизани об аналогичных явлениях в романских языках: "Факт перехода слов с аффективным значением в разряд обычных наименований является общим и дает нам ключ к разъяснению значительного числа семантических сдвигов. Укажем, например, что многие метафоры для названий частей тела, употреблявшиеся вначале в плане комическом или ироническом, в конце концов стали обозначать в романских языках только эти части тела". См. В. Пизани, Этимология, М., 1956, стр. 163.
11 Ср. А. Мейе. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков, М. - Л., 1938, стр. 388.
12 См. А. Мейе, Общеславянский язык, стр. 400.
12 См. А. Меillеt, Linguistique historique et linguistique generale, Paris, 1926, v. 1, р. 286-287.
13 См. Копорский С. А., Архаические говоры Осташковского р-на Калининской обл., "Ученые записки Калининского педагогического института", т. X, вып. 3, Калинин, 1945.
14 См. И. Леков, Към въпроса за единството и националното своеобразие на славянските езици в основния им речников фонд, журнал "Български език", 1953, кн. 3, стр. 219.
15 См. Лер-Сплавинский, Т., Польский язык, М., 1954, стр. 64-67.
16 Диалектные словари XIX в. отмечали это слово в курском говоре в форме борошно со значением "ржаная мука". См. "Опыт областного великорусского словаря." СПБ., 1852.
17 О слове црь - чрь см. Ф. П. Филин, Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи (по материалам летописей), 1949, стр. 248, а также рецензию И. Панькевича на указанную книгу проф. Ф. П. Филина, Slavia, rocnik XXV, ses. I, Praha, 1956, стр. 95.
18 См. Н. Дурново, Введение в историю русского языка, часть I, Брно, 1927, стр. 104, 105, 110. См. также W. Кurаszkiewiсz, Zarys dialektologii wschodnio-slowianskiej z wyborem tekstow gwarowych, Warszawa, 1954, стр. 18.
19 См. О. Н. Трубачев, К этимологии слова собака, "Краткие сообщения института славяноведения АН СССР", т. XV, М. 1955, стр. 48.
20 См. Ж. Вандриес, Язык, стр. 173.
21 О значении слова пасека см. Р. М. Цейтлин, К вопросу означениях приименной приставки па- в славянских языках, "Ученые записки Института славяноведения АН СССР", т. IX, М., 1954, стр. 215.
22 Об истории этого слова см. Б. А. Ларин, Из истории слов, сб. статей "Памяти академика Л. В. Щербы", Л., 1951, стр. 195-197.
23 Это слово связано по происхождению с древнейшим индоевропейским обозначением ноги. Ср. лат. pes, греч. ????, ?????, гот. fotus.
24 Следует заметить, что разница в значениях слов, имеющих общую звуковую "оболочку", возникает не всегда только путем различного развития исходных значений. Иногда разные значения несут производные новообразования от одного и того же корня, самостоятельно образующиеся на почве разных диалектов одного и того же языка или разных родственных языков при помощи продуктивных приставок, суффиксов и окончаний. Любопытные примеры параллельных образований с разным значением можно найти в русских диалектах. Так, независимо от литературного русского слова наперсток в обычном значении М. К. Герасимов отметил в череповецком говоре слово наперсток в своеобразном значении "чулок или носок" (см. "Словарь уездного череповецкого говора", СПБ, 1910).
Еще больше словарных образований, созданных независимо друг от друга, обнаруживается на пространстве всех славянских языков. Так, рус. плот "бревна, скрепленные для сплава или переправы на них по воде" и пол. plot "забор, изгородь", "плетень" могли самостоятельно возникнуть в этих языках от глагола плести (пол. plesc) для обозначения сплетенных или переплетенных предметов разного назначения. Болг. младенец "ребенок", с одной стороны, и словен. mladenec "юноша", пол. mlodzieniec "юноша", чеш. mladenec "холостяк" - с другой, вероятно, создались независимо в этих языках на материале наличных морфем, унаследованных от праславянской эпохи. Ср. также рус. заповедь и чеш. zapoved "запрет", рус. запоминать и чеш. zapominati "забывать", чеш. obsaditi "занять", "оккупировать" и рус. обсадить, рус. родина "отечество" и пол. rodzina "семья", болг. година "год" и чеш. hodina "час", рус. дружина "отряд" и укр. дружина "супруг", рус. сухари и чеш. (диалектное) suchary "сушеные фрукты" (в моравских говорах) и др.
25 См. Соколова М. А., Из истории слов основного словарного фонда, "Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР", II, М., 1952, стр. 8-20.
26 См. Н. П. Гринкова, Из наблюдений над некоторыми устарелыми словами русского языка, "Ученые записки Ленинградского педагогического института имени А. И. Герцена", т. 104, Л., 1955, стр. 180-182.
От автораГлавы моих воспоминаний посвящены отдельным лицам, деятелям искусства: драматургам, актерам, режиссерам, художникам. Только глава «Великий немой» рассказывает об определенном периоде: о дореволюционном «синематографе» и немом кино 20-х годов.Воспоминания эти — не биографии, не монографии, тем более — не критические статьи. Это только мои личные наблюдения и впечатления, отдельные штрихи, характеристики людей, встречавшихся на моем пути, и зарисовки событий, участницей или свидетельницей которых я была.
Воспоминания известного советского писателя К. Чуковского о Репине принадлежат к мемуарной литературе. Друг, биограф, редактор литературных трудов великого художника, Корней Иванович Чуковский имел возможность в последний период творчества Репина изо дня в день наблюдать его в быту, в работе, в общении с друзьями. Ярко предстает перед нами Репин — человек, общественный деятель, художник. Не менее интересны страницы, посвященные многочисленным посетителям и гостям знаменитой дачи в Куоккале, среди которых были Горький, Маяковский.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Современное российское кино и телевидение, дозоры Лукьяненко, вампиры Пелевина, манифест Михалкова, Арканар Германа, формат, цензура, потерянные 90-е — это и другое применительно к литературе, экрану и жизни в статьях 1994–2010 годов из журнала «Сеанс».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга представляет собой взгляд на историю рок-музыки человека, прошедшего длинный и сложный путь исполнителя, композитора, лидера своего ансамбля, начиная с 50-х годов и до наших дней. Автор книги знает, о чем он пишет, на своем личном опыте, поскольку он играл и писал музыку в самых разных стилях. Начав с традиционного джаза, перейдя к его авангардным формам, Алексей Козлов пришел в начале 70-х к идее создания джаз-рок ансамбля "Арсенал. В течение двадцати с лишним лет музыка ансамбля изменялась, впитывая все новое, возникавшее в мировой практике, от рок-оперы "Jesus Christ Superstar" до новой волны, брейк-данса, и фанки-фьюжн.В отечественной практике, начиная с раннего перестроечного периода, в печати стали появляться книги на тему рок-музыки.