Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939) - [41]
» [Селищев 1928: 182]. Особенно это касается отантропонимических производных, относящихся к политической сфере наименований: такие слова легко создаются по модели, однако в узусе остаются очень немногие, напр.: ленинизм, марксизм. Характерно, что слово сталинизм – это несомненный словообразовательный продукт эмиграции, независимый от советского речевого обихода. Это производное заимствовал у эмигрантов, очевидно, и Троцкий, который впервые использовал его в очерке «Иосиф Сталин» (1939 г.): «В религии сталинизма Сталин занимает место бога со всеми его атрибутами». Ср. цитаты из эмигрантских газет:
…в СССР […] социализм – это кровавая практика «сталинизма» (Сигнал. 1938. 1 сент. № 38).
Пусть подумает Н. С. Тимашев, что, если он прав, попрекая Дмитриевского его прежним «сталинизмом», то тогда правы были бы и те младороссы, попрекая академика Струве его бывшим «ленинизмом» (Младоросская искра. 1932. 20 авг. № 21).
Хозяйственная доктрина младороссов… обусловлена исторической данностью: поздним капитализмом и сталинизмом (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).
В русском языке метрополии производное сталинизм появилось на страницах газет только в середине – конце 80-х гг. XX в. вместе с другими словами словообразовательного «пучка» в сфере политической терминологии: брежневизм, антисталинизм, ленинизм, антиленинизм и др. [НСЗ 1997: 777; ТССРЯ 2001: 754–755].
2. Названия качеств, присущих, свойственных какому-либо лицу, группе лиц.
В русском политическом языке в первые десятилетия возникли слова на – изм, соединяющиеся с русскими основами разговорного характера (наплевизм, отзовизм, хвостизм). Семантиаческая модель для наименования каких-либо качеств политической, общественной группы была хорошо освоена и разработана в дореволюционном языке. Несомненной словообразовательной инновацией эмигрантского узуса было активное использование производных активизм, вождизм. Причем слово активизм имеет мотивировку не в советском денотате активисты – «активные сторонники коммунистической идеологии, социалистического строительства», а в эмигрантском: активисты > активизм – «разновидность политического экстремизма, родившаяся в эмиграции» (ср., напр., термин активисты в значении «деятели, активно борющиеся с большевиками/большевизмом» в работах П. Б. Струве). В этом – яркое отличие от советского речевого обихода, где такой соотносительности не было: широко использовалось слово активист, но отсутствовало абстрактное существительное. Таким образом, в советском языке существовала иная словообразовательная мотивированность: активист – член актива; в эмигрантском языке: активист – сторонник активизма.
[Борьба] должна продолжаться – в формах эмигрантского активизма… ибо этот активизм составляет природу эмигранта, смысл и оправдание эмиграции [из речи генерала Деникина 22 февраля 1931 г. ] (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).
…стоит напомнить в нынешнюю годовщину восстания, когда идут разговоры об активизме, путях борьбы и проч. (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).
Слово вождизм[38] – производное от вождь; эта словообразовательная цепочка возникла в эмигрантских газетах (впервые, очевидно, в младоросских изданиях, позитивно оценивающих роль Гитлера и Муссолини в надежде на развязывание ими войны с СССР). Примечательно, что вождем монархические эмигрантские газеты Сталина никогда не называли: этим понятием эмигранты именовали позитивные (в их представлении) явления, в отличие от негативно маркированных отантропонимических обозначений типа ленинизм, сталинизм, троцкизм. И для этого есть свои причины: в первые революционные годы вождем/вождями именовали целую группу ведущих российских большевиков (Ленина, Троцкого, Томского и др.): Вождь Красной армии т. Троцкий, Вождь красных профсоюзов т. Томский, вожди Коммунистического союза молодежи – и деятелей Социалистического интернационала: вожди Социнтерна, Коминтерна, Крестинтерна (Крестьянского интернационала) и под. К 30-м гг. происходит сужение сферы использования данного понятия и его закрепление только за фамилией Сталин [Грановская 2005: 232]. Поскольку в сознании эмигрантов большевики, как правило, относились к смысловому полю преступников, то именование деятелей большевизма вождями было невозможно. Напротив, именование этим словом европейских лидеров, противостоящих большевикам и борющихся с ними, в эмигрантском монархическом социолекте составляет устойчивый, постоянный лексический компонент.
В век вождизма успех того или иного партийного объединения или политического движения прежде всего зависит от вождя (Младоросская искра. 1933. 15 нояб. № 34).
Разговорно-просторечные слова на – изм единичны; ср., пожалуй, единственное окказиональное производное валяй-анархизм в анархической газете:
…разрушение… нанесет сокрушительный удар всякого рода ложным тенденциям в анархизме: слащавому пацифизму; интеллигентскому либерализму; мечтательно-туманному или эксцентричному индивидуализму; «валяй-анархизму»… (Анархич. вестник. 1923. № 2).
Любопытна дистрибуция производных на – изм в разных эмигрантских изданиях. Они были особенно активны, например, в газете «Младоросская искра», идеологически ориентирующей своих читателей на возвращение монархического правления не только в России, но после нее, по возможности, и в мировом масштабе (идеи мессианства России). Ср. часто повторяющиеся на страницах данной газеты субстантивы на
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
Настоящее издание продолжает публикацию избранных работ А. В. Михайлова, начатую издательством «Языки русской культуры» в 1997 году. Первая книга была составлена из работ, опубликованных при жизни автора; тексты прижизненных публикаций перепечатаны в ней без учета и даже без упоминания других источников.Настоящее издание отражает дальнейшее освоение наследия А. В. Михайлова, в том числе неопубликованной его части, которое стало возможным только при заинтересованном участии вдовы ученого Н. А. Михайловой. Более трети текстов публикуется впервые.
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Источник: "Памятники средневековой латинской литературы X–XII веков", издательство "Наука", Москва, 1972.
Доклад, прочитанный 6 сентября 1999 года в рамках XX Международного конгресса “Семья” (Москва).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.