Язык небес - [68]

— Он такой простой, — сказал один из туристов. — Почти безобразный, просто груда камней.

— По толщине четырех пластов мрамора, использованных для формирования трона, высота отдельных частей, как вы можете видеть, разнится. Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что это напольные плиты. Определенно римские. Должно быть, их вывезли из какого-то особенного и памятного места. По-видимому, они были так важны, что их внешний вид не играл никакой роли. На этом простом мраморном троне с деревянным сиденьем короновались императоры Священной Римской империи, а затем принимали присягу своих вассалов.

Экскурсовод указала на маленький проход, находящийся у основания трона.

— Пилигримы со склоненными спинами должны были пройти под троном, принеся свою собственную клятву. Веками это место почиталось.

Гид повела группу на другую сторону.

— А теперь посмотрите сюда. — Она двинула плечом. — Видите следы?

Вот зачем Коттон и Кристл пришли сюда. В путеводителях было много изображений этого места, но Малоун хотел увидеть все собственными глазами.

Слабые линии виднелись на шероховатой мраморной поверхности. Квадрат, заключенный в еще один квадрат, который, в свою очередь, тоже был заключен в квадрат. На полпути вдоль сторон самого большого квадрата линия уходила вовнутрь, разделяя пополам вторую фигуру, и заканчивалась на стороне внутреннего квадрата. Не все из линий сохранились, но ему было достаточно, чтобы мысленно сформировать полный рисунок.

— Это доказывает, — сказала гид, — что плиты мрамора изначально были встроены в римский пол. На этой доске обычно играли в «Мельницу», комбинацию шашек, шахмат и нардов. Это была простая игра, она нравилась римлянам. Они вырезали квадраты на камнях и играли. Эта игра была так же популярна во времена Карла Великого, в нее играют и в наше время.

— А что она делает на императорском троне? — спросил кто-то.

Гид покачала головой:

— Никто не знает. Но это интересный факт, вы согласны?

Коттон знаком показал Кристл, что нужно отойти. Гид продолжила рассказывать о верхней галерее, и фотоаппараты опять защелкали. Трон представлял собой лакомый кусочек для съемки; к тому же на всех были официальные браслеты, дающие на нее право.

Коттон и Кристл зашли за одну из верхних арок и пропали из поля зрения туристической группы.

Малоун пытался что-то различить в полутьме. Глядя с хоров, расположенных ниже, он догадался, что трон находится в западной галерее. Малоун надеялся, что где-нибудь здесь, наверху, найдется место, чтобы спрятаться.

Он завел Кристл в темную нишу во внешней стене и растворился в полумраке. И показал ей жестом, что нужно вести себя как можно тише. Они услышали, как туристическая группа вышла с верхней галереи и спустилась на первый этаж.

Малоун посмотрел на свои часы. 19.00. Время закрытия.

Глава 39

Гармиш

20.30

Доротея находилась в крайне затруднительном положении. Было ясно, что ее муж знал все о Стерлинге Вилкерсоне, что несказанно удивило ее. Но еще он знал о ее одном на двоих с Кристл задании, и это беспокоило. Вместе с тем фактом, что Вернер явно держал Вилкерсона в плену.

Что происходит с этим миром?

Они сели в поезд, отходящий в 18.40 с мюнхенского вокзала, и отправились на юг, в Гармиш. За восемьдесят минут путешествия Вернер ничего не сказал, просто сидел и спокойно читал газету. Доротея всегда поражалась тому, с каким упорством он поглощал каждое печатное слово, даже читая некрологи и объявления, комментируя — то тут, то там — то, что привлекло его внимание. Она хотела узнать, что он имел в виду, говоря «собираемся увидеться с сыном», но решила не спрашивать. Впервые за двадцать три года ее муж поступал как решительный и властный мужчина, поэтому она решила сохранять спокойствие и посмотреть, к чему это все приведет.

Сейчас они ехали в машине на север по темному шоссе, в другую сторону от Гармиша, монастыря Этталь и Рейхсхоффена. Автомобиль ждал их на выходе с железнодорожного вокзала, а ключи были спрятаны под резиновым ковриком. Только теперь она поняла, куда они направлялись. Этого места она избегала последние три года.

— Я не дурак, Доротея, — наконец сказал Вернер. — Может, ты так думаешь, но ты не права.

Она решила не доставлять ему такого удовольствия, поэтому ответила:

— Не льсти себе, Вернер, я вообще о тебе не думаю.

Он проигнорировал ее сомнительную остроту и продолжал вести машину сквозь морозную тьму. Слава богу, не было снегопада. Путешествие по этой дороге вызывало воспоминания, а Доротея так хотела стереть их из памяти. Пять лет назад. Тогда машина Георга вылетела с шоссе, на котором не было защитного барьера. Авария произошла в тирольских Альпах. Там он катался на лыжах и позвонил ей прямо перед поездкой: сообщил ей, в какой гостинице остановился, какая погода и какой идет снег. Они разговаривали всего несколько минут, легко, коротко — обычный разговор матери и сына. Такого рода идиллические беседы случались все время.

Но тот раз был последним, когда Доротея слышала голос единственного сына.

Когда в следующий раз она увидела своего ребенка, он лежал в гробу, одетый в серый костюм, и был готов к погребению.