Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья - [24]

Де-факто языковая принадлежность учитывалась как дополнительный признак, и значимость языковой идентичности группы была узаконена этнонимом «греко-татары» и подтверждалась выбором языка преподавания в школе. Определение языков румеев и урумов как эллинского и татарского вызвала необходимость разделения общего понятия «греки» на «греко-эллинов» и «греко-татар» [29], то есть введения некоторого промежуточного статуса. Неизвестно, как воспринимало сообщество эти номинации, но в 1920-1930-е гг. они активно использовались в документах для различения двух групп греков Приазовья.

В документах вместо полных этнонимов «греко-эллины» и «греко-татары» часто использовались термины «эллины» и «татары», однако в тех случаях, когда речь идет о румеях, урумах и собственно татарах, употреблялись номинации «греко-эллинцы, греко-турко-татары и татары» [ГАДО 2, л. 969].

С официальной категоризацией двух греческих групп тесно связан вопрос о выборе идиома или идиомов, которому или которым по закону 1923 г. будут предоставлены «равные права» с другими языками национальных меньшинств республики. Двуязычие мариупольских греков и отнесение их языков к бесписьменным оставляло дискуссионными варианты идиомов и алфавитов. Органами Наркомпроса было решено «для греко-эллинов ввести новогреческую азбуку, а для греко-татар — крымско-татарскую азбуку ввиду полного сходства этих двух языков» (цит по: [Греки на украшських теренах, 2000, с. 258]).

Румеи: выбор родного языка и школьное преподавание

Несмотря на то, что греческие идиомы Краснодара, Северного Кавказа, Грузии, Приазовья и т. д. имеют значительные различия, было решено создавать единый литературный вариант греческого языка. Всесоюзное совещание по вопросам просвещения и культурного строительства среди греческого населения СССР (май 1926 г.) объявило «единым официальным письменным и разговорным языком — язык „димотики“, который сейчас в Греции неофициально формируется на базе всех народных диалектов и признан пока лишь в художественной литературе» (цит. по: [Греки на украшських теренах, 2000, с. 258]).

Если исходить из необходимости выбора единого языка для греков СССР, это решение представляется достаточно осмысленным: димотика не принадлежала ни одной из греческих групп СССР и связывала диаспоры с Грецией. По-видимому, понтийцы поддержали решение, потому что димотика была им понятна, тогда как причины такого выбора делегатов-румеев представляются менее очевидными. В официальных отчетах решение в пользу димотики аргументировалось идеологическими причинами [30], а также отсутствием письменности на румейском языке («грамотность греческого населения достигает 95–97 %, но только на русском языке», тогда как на своем языке составляет 2,7 % [ГАДО 15, л. 30]).

Литература печаталась в реформированной, так называемой 30-буквенной, или фонетической, орфографии, которая подразумевала упрощение написания, устранение парных букв (омега и омикрон и пр.). В Греции димотика также проходила в это время процесс стандартизации, начавшийся примерно с 1880-х гг. и частично завершившийся в 1930-е гг., с изданием грамматик Ахиллеса Тсартсаноса (1928) и Манолиса Триандафилидиса (1938) [Frangoudaki, 2002, р. 102]. Но, строго говоря, к началу реформы греческой орфографии в СССР в самой Греции еще не было нормативной грамматики димотики, а официальным языком оставалась кафаревуса. Предложенная реформа греческой орфографии в СССР вызвала критику в Греции; Л. Якубова отмечает, что языковая реформа в СССР нашла «как сторонников, так и противников на страницах греческих газет „Эстна“ и „Ризопастис“» [Якубова, 1999, с. 187].

Преподавание на родном языке в румейских школах сразу столкнулось с несколькими сложностями: во-первых, с отсутствием учебников и преподавателей греческого языка; во-вторых, с непониманием румеями димотики; в-третьих, с противодействием местного населения эллинизации. Последнее обстоятельство является одновременно и причиной, и следствием неудач новой языковой политики: многие представители сообщества низко оценивали румейский язык и хотели дать детям образование на русском; трудности с организацией преподавания на родном языке усиливали это стремление и негативное отношение к своему идиому.

Эллинизация румейских школ началась почти сразу после обследования греческих поселков комиссией ВУЦИК. Предполагалось постепенно перевести во всех румейских поселках на родной язык всю начальную школу (четыре класса) и вводить греческий как предмет в средних классах семилетних школ. Сразу нужно отметить, что выполнить целиком подобную программу оказалось невозможно, хотя каждый год местные власти отчитывались об эллинизации новых групп, а к концу периода коренизации было открыто достаточно много греческих классов. Необходимо учитывать, что в большинстве случаев эллинизация происходила достаточно формально.

В 1926–1927 учебном году были переведены на греческий язык семь первых классов в Сталинском округе и восемь первых классов в Мариупольском округе. Видимо, первые занятия проходили еще по учебникам со старой орфографией, а затем были введены буквари на основе новой орфографии. Первое время в Мариуполе не было своего греческого издательства, и учебники, написанные на димотике с элементами понтийского идиома, поступали из Ростова-на-Дону и Грузии. Учителя постоянно отмечают, что книги, изданные ростовским издательством, непонятны мариупольским грекам [ЦГАВО 2]. Кроме того, в архиве сохранились запросы Мариупольского педтехникума в Наркомпрос (1928 г.) относительно возможности приобретения учебной литературы в Атенском педтехникуме (Афины, Греция), так как она издается на димотике [ЦГАВО 3]; формальное разрешение было получено, однако закупали ли учебники в Греции, выяснить не удалось. Позднее, в начале 1930-х гг., с развитием издательского дела на греческом языке в Приазовье в Мариуполе выпускались собственные учебные пособия; по крайней мере, известно одно из них (см.: [??????????? 1932]). В этом издании достаточно много черт собственно румейского языка.