Язык фольклора - [10]
Только г. Стоюнин в своём «Русском синтаксисе» (СПб. 1871 г.), не удовлетворяясь теми бледными, бесцветными, ординарными случаями из русского синтаксиса, в которых наш язык ничем не отличается от родственных языков и на которых обыкновенно только и останавливались наши практические грамматики, собрал, рассортировал и объяснил (как? – это другой вопрос) множество чисто русских оборотов речи, из которых, по преимуществу, выражается дух нашего языка. Но такого труда, который бы специально был посвящен народному языку и, в частности, его синтаксису, в нашей литературе ещё нет. Решаясь изложить результаты изучения в этом отношении русских пословиц, мы утешаемся тою мыслью, что если наш труд сам собою не принесёт большой пользы науке, то, по крайней мере, он вызовет на обсуждение отмеченных нами фактов людей, более нас сведущих в отечественном языке, и может быть побудит кого-нибудь к более обширному исследованию народного языка.
Результаты наблюдений над синтаксисом языка пословиц можно было бы представить в виде «русского синтаксиса на основании пословиц»; но в таком случае пришлось бы отмечать множество таких фактов, которые, нисколько не характеризуя синтаксиса языка пословиц, составляют общее достояние и русского книжного языка, и других, родственных ему языков. Наша задача состоит в том, чтобы отметить характеристические черты синтаксиса языка пословиц, как языка народного. На этом основании, те обороты речи, которые хотя и встречаются в пословицах, но в то же время обыкновенно употребляются и в книжном русском, и в родственных славянских языках, не входят в наше понятие о синтаксисе языка русских пословиц. Но так как, с одной стороны, в книжном языке встречаются иногда и выражения чисто народной речи, то в числе приводимых нами характеристических явлений синтаксиса пословиц читатель найдет и такие обороты речи, которые встречаются в книжном языке. Во всяком случае, наша цель состоит в том, чтобы язык русских пословиц в нашем очерке явился с своими типическими чертами, как язык разговорно-народный. Этой целью и объясняется то, что на одних предметах, как например на употреблении предлогов, мы вовсе не останавливаемся; на других, как на выражении подлежащего и на употреблении некоторых падежей, останавливаемся мало, а на иных, как например на сказуемом, может быть, останавливаемся уже слишком долго [5–7],
К.С. Аксаков
Ломоносов в истории русской литературы и русского языка // Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. Т. П. Ч. 1. М., 1875
Чувство человеческое всегда заставляет нас внутренне трепетать при звуках наших песен, а знание, удаляя ложные мнения и осуждения, заставляет нас понимать их глубокое значение [52],
Песни поются на языке чисто народном, на языке, вполне запечатленном всею физиогномиею, всею силою и исключительностью национальности; здесь язык сам не вышел за пределы этого, необходимо тесного определения, и это и составляет характеристику слога песен; он является в них со всеми национальными, характеристическими оборотами, со всеми простонародными фразами, поговорками и словами; вся эта сила народной субстанции, под таким твёрдым определением национальности, со всею, если можно так сказать, своею грубостью, энергически высказывается в языке песен, слоге, являющем нам язык исключительно народный, имеющий на себе, как язык, исключительное национальное определение соответственно с народом, и следовательно вполне выражающий национальную его поэзию. То самое, что мы сказали о национальной поэзии, то самое должны мы сказать и о языке в слоге песен, о языке народном, И так крепость, та печать силы, которая лежит на цельной национальной субстанции, лежит и на языке его, на слоге его поэзии, слоге песен. Энергия этой национальности составляет характеристику слога поэзии национальных песен. Как могуч и крепок его здесь язык, какое сочувствие пробуждают эти простые фразы, в которых слышите вы еще цельный юных дух народа, слышите, как выражается он в слове, которое дрожит, так сказать, всё полное внутренним своим содержанием. Не мимо здесь бывает ни одно слово: лишнего слова, неточного – здесь нет: нация, цельная субстанция не ошибается, а определение её вполне конкретируется в языке, и поэзия её конкретируется в слоге, который исключительно национален; поэтому и язык этот здесь чрезвычайно важен, вообще для уразумения всякого народа, как относительно его сущности, здесь выражающейся, так и его исторического развития. И так слог наших песен исключительно национален, представляя в высшей степени характеристику языка исключительно национальным определением; все обороты, фразы проникнуты им. Такой язык, такие фразы, являя нам непосредственно целую сферу, момент духа народного, возбуждают в высшей степени национальное сочувствие; формы этого слога, совершенно проникнутые единым духом, запечатлены вместе этою народною субстанцией, являющейся здесь еще цельною. Все оттенки, вся особность, словом сказать, вся национальность языка, если так выразиться, являлась здесь со всем своим исторически важным, глубоким значением. Здесь эти свои обороты, эти непереводимые фразы, так доступные вместе с тем для всякого русского; обороты, свойства языка, которые очень важны, до сих пор еще не объяснены и ждут еще живого учёного взора. Сколько таких выражений, на которых отпечатывается вся национальность языка в слоге наших песен. Например:
Учебное пособие состоит из трех частей, предусмотренных программой курса высших учебных заведений филологических и гуманитарных профилей: I. История лингвистических учений; II. Теория языка; III. Методы изучения и описания языка. На базе современных научных данных обсуждаются фундаментальные проблемы истории и теории языка, методы лингвистики и футурология языка.Для студентов, аспирантов, преподавателей-филологов и всех, кого интересует современная наука о языке.
В книге характеризуются базовые понятия новой научной и учебной дисциплины-лингвокультурологин (культура, ментальность, картина мира, этническая принадлежность), показаны аккумулирующие свойства слова и связанные с этим возможности естественного языка, обсуждаются проблемы защиты языка и культуры, демонстрируется эффективность комплекса авторских методик получения лингвокультурной информации. Лингвокультурология в вузах и школе органично дополняет основные курсы теории языка и культурологии.Дня филологов и культурологов, преподавателей, аспирантов и студентов.
Пособие знакомит с наукой о языке устного народного творчества и с проблематикой новой филологической дисциплины – лингвофольклористики, которая сложилась в последней трети XX столетия. Показано, как применяются в лингвофольклористике современные информационные технологии; даны примеры работы с программным обеспечением.Для бакалавров и магистрантов направления «Филологическое образование», а также для тех, кто любит народно-поэтическое слово.
Автор этой книги, написанной как захватывающий детектив, задался целью раскрыть имя женщины, которая господствует во всем поэтическом творчестве великого поэта, начиная с лицейских лет, до его гибели. Пушкиновед Кира Викторова впервые заявила о том, что у Пушкина была единственная муза и тайная любовь – императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I. Знаменитый же «донжуанский список» Александра Сергеевича, по ее версии, – всего лишь ерническое издевательство над пошлостью обывателей.Любил ли Пушкин одну Елизавету Алексеевну, писал ли с нее Татьяну Ларину, была ли императрица для него дороже всех на свете или к концу жизни он все-таки предпочитал Наталию Гончарову… – решать читателю.
В книге впервые собран представительный корпус работ А. К. Жолковского и покойного Ю. К. Щеглова (1937–2009) по поэтике выразительности (модель «Тема – Приемы выразительности – Текст»), созданных в эпоху «бури и натиска» структурализма и нисколько не потерявших методологической ценности и аналитической увлекательности. В первой части сборника принципы и достижения поэтики выразительности демонстрируются на примере филигранного анализа инвариантной структуры хрестоматийных детских рассказов Л. Толстого («Акула», «Прыжок», «Котенок», «Девочка и грибы» и др.), обнаруживающих знаменательное сходство со «взрослыми» сочинениями писателя.
Перед вами не сборник отдельных статей, а целостный и увлекательный рассказ об английских и американских писателях и их книгах, восприятии их в разное время у себя на родине и у нас в стране, в частности — и о личном восприятии автора. Книга содержит материалы о писателях и произведениях, обычно не рассматривавшихся отечественными историками литературы или рассматривавшихся весьма бегло: таких, как Чарлз Рид с его романом «Монастырь и очаг» о жизни родителей Эразма Роттердамского; Джакетта Хоукс — автор романа «Царь двух стран» о фараоне Эхнатоне и его жене Нефертити, последний роман А.
В новой книге Александра Скидана собраны статьи, написанные за последние десять лет. Первый раздел посвящен поэзии и поэтам (в диапазоне от Александра Введенского до Пауля Целана, от Елены Шварц до Елены Фанайловой), второй – прозе, третий – констелляциям литературы, визуального искусства и теории. Все работы сосредоточены вокруг сложного переплетения – и переопределения – этического, эстетического и политического в современном письме.Александр Скидан (Ленинград, 1965) – поэт, критик, переводчик. Автор четырех поэтических книг и двух сборников эссе – «Критическая масса» (1995) и «Сопротивление поэзии» (2001)
Исследование Ольги Ладохиной являет собой попытку нового подхода к изучению «филологического романа». В книге подробно рассматриваются произведения, в которых главный герой – филолог; где соединение художественного, литературоведческого и культурологического текстов приводит к синергетическому эффекту расширения его границ, а сознательное обнажение писательской техники приобщает читателя к «рецептам» творческой кухни художника, вовлекая его в процесс со-творчества, в атмосферу импровизации и литературной игры.В книге впервые прослежена эволюция зарождения, становления и развития филологического романа в русской литературе 20-90-х годов XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.