Язва - [2]

», «земная болезнь», «великая смерть», обрушилась на планету-мать и продолжает разрушать ее. Во избежание заражения все межпланетные отношения были прерваны, а Солнечная система — подвергнута постоянному карантину. Наши дипломатические миссии не проходят дальше пояса астероидов. Создается впечатление, что эта болезнь имеет и физические симптомы. Время от времени до нас доходят фотографии, ужасные и богохульственные микрофильмы, в которых встречаются самые разные виды насилия — их тотчас уничтожают. Те редкие корабли, которые курсируют в районе созвездий Центавра и Стрельца, подвергаются драконовским мерам карантина. Время от времени нескольким кораблям с эмигрантами удается ускользнуть…

И вот именно на эти слабые связи с Землей вы и напали под предлогом, что эти корабли перевозят неприятеля. Так вот, по законам свободных звезд, космический разбой — это единственное преступление, за которое нет пощады. Слабый от природы, человек, заброшенный в бесконечность, не может внедрять там законы волчьей стаи. А вы были тем самым волком, который нападает на путешественников! На это обвинение вы ответите: «Но ведь речь идет о Ночных!» — и будете думать, что этим все сказано. Но на корабль не нападают просто потому, что он перевозит, например, матютинов из созвездия Крыла или сумеречников из созвездия Лиры! Это было бы точно таким же нарушением.

— А, так вы думаете, что?..

— Все формы жизни имеют право на существование в гиперпространстве. Все, независимо от того, будет ли их структура основанной на кремнеземе, газообразной или протеиновой; все, если они пробудились к жизни, сохранили ее, развили и увековечили: это и есть три принципа созидания…

— А, так вы верите?..

— Здесь я задаю вопросы. Я вас спросил. Отвечайте. Что же представляют из себя эти самые Ночные, к которым вы так неравнодушны?

Голос, доносящийся из-под маски, неожиданно стал резким и насмешливым. Узник уловил это. Веки его медленно опустились. Казалось, он опять погрузился в собственный сумрачный мир. Он не двигался, но в то же время создавалось впечатление, что он где-то далеко отсюда… Наконец он произнес:

— Адмирал-префект, следует заметить, что это последняя ночь в моей жизни. Вы приговорили меня к смерти по вашим законам, но не по моим. Но, насколько я понимаю, никакой свод законов не дает вам права мешать мне спать. Спокойной ночи, адмирал.

Великому повелителю космоса понравилась реакция узника.

Ингмар Кэррол пришел к власти не только потому, что был тонким стратегом и хорошо знал космос. Чрезмерная утонченность и закат благородной сигмийской расы при общем закате цивилизации во многом способствовали его возвышению, но он должен был благодарить за это и свою невероятную выдержку, и работоспособность, и свою дерзость перед лицом судьбы. В какой-то момент он увидел в этом молодом человеке свои собственные черты, как в зеркале; в мальчишке, который говорил о своей смерти сдержанно и с улыбкой.

Машинально продолжая наблюдать за узником, Кэррол вынул футляр из космического хрусталя, в котором поблескивали тонкие черные палочки «схрауи» — легкого венерианского наркотика, весьма популярного на Сигме. Он протянул одну из них осужденному. Магнитные оковы мешали узнику, и адмирал сам зажег и поднес тонкую сигарку к его губам. Несколько минут молодой человек с наслаждением вдыхал дым, не говоря ни слова.

— Последняя сигарета приговоренного к смерти, — произнес он наконец. — Это ведь земное выражение, не так ли? Я всегда задавал себе вопрос, какой вкус может быть у этих сигарет. Что ж, ничего особенного. Но это весьма любезно с вашей стороны.

И он слегка повернул к адмиралу удивительно юное лицо с ясным невинным взглядом, как будто слегка удивленным… Густые ресницы, одна бровь слегка загибалась вверх, к виску. И, оказавшись лицом к лицу с этой — такой несокрушимой, такой победоносной — земной юностью, Ингмар Кэррол почувствовал, как у него похолодели руки…

— Что ж, любезность за любезность, адмирал, — продолжал узник, — я отвечу на ваш вопрос — и тем хуже, если мой ответ застанет вас врасплох. Я не знаю, кто такие Ночные. Я даже скажу больше: это не какая-нибудь группировка, хотя они появляются прямо из своего мрака, вооруженные и в доспехах. Но я знаю наверняка, что МРАК существует.

— Что вы имеете в виду?

— Что ж, начнем с самого начала. Меня зовут Айрт Рег. Вы знаете, это довольно сильное ощущение — повторять свое имя в той ситуации, в которой я нахожусь. Оно как будто начинает жить отдельно… Итак, я родился на одном из астероидов, на космическом маяке, одном из тех, которые еще ведут космические корабли на окраинах галактики. Посты на таких маяках резервировались за людьми, «которые хорошо послужили Свободным Звездам» и больше ни на что не были пригодны. Это была почетная, достойная и нищенская пенсия. И моего отца, оставшегося инвалидом в последнюю звездную войну, назначили смотрителем этого маяка (извините, что мне приходится касаться всех этих деталей, но они нам еще пригодятся). Так мы и жили на этом небесном камне — отец, мать, моя сестра Диана и я. Астероид диаметром в полсотни километров вращался где-то за Плутоном. Атмосферу пришлось создавать искусственно, вокруг царил адский холод. Над домиками маяка возвышался синтетический купол. Нам даже удалось создать кое-какую атмосферу вне купола. В другом конце было небольшое озеро, где жили слепые рыбы и моллюски, привезенные с Земли. Этой живности, а также водорослей, лишайников и небольшой оранжереи, нам хватало, чтобы свести концы с концами. Я думаю, мы были даже счастливы…