Является ли «научное богословие» интеллектуальным нонсенсом? - [9]

. Это не означает, что она должна быть признана. Заметим, что критерии, представленные здесь, могут противоречить друг другу[43]. Расширение теории для того, чтобы она была способна объяснить больше, обычно вовлекает дополнительные гипотезы, которые делают теорию менее простой. Далее, как акцентирует Ненси Картрайт, часто существует обратное отношение между простотой теории и ее способностью представления мира[44]. Тщательная проверка развития научной теории делает весьма трудным вывод, определяют ли общепринятые критерии то, какое объяснение «лучшее». Простой факт заключается в том, что «лучшее объяснение» является существенно прагматическим понятием[45].

Христианские апологеты утверждают, что «лучшее объяснение» мира - то, которое говорит о нем как о действии Бога Творца. Они склонны занимать позиции, которые можно разделить на две группы: «Бог промежутков» и «большая картина». Первый чаще всего находит отражение в популярной литературе, когда утверждается, что наука неспособна предложить полное рассмотрение мира. Существуют бреши в нашем понимании. Утверждается, что недостатки в объяснении могут быть объяснены посредством апелляции к Богу. Я предложил этот карикатурный подход главным образом потому, что я убежден в его недостатках, почему я и не защищаю его. Он является весьма уязвимым - большей частью вследствие непрекращающегося прогресса науки, имеющего тенденцию к заполнению брешей. «Естественное богословие» Уильяма Пэйли (1802) является характерным примером такого подхода и со всей очевидностью уязвимо, даже если некоторые из его критиков и указывали, что подобный подход можно спасти. Джеймс Мур показал в своем массивном и определенном христианском ответе Дарвину, что было много тех, кто верил, что явные недостатки рассмотрения Пэйли биологической жизни (и, что более примечательно, понятия «совершенной приспособленности») были в действительности исправлены дарвиновским понятием естественного отбора[46].Что еще более важно, некоторые авторы отказались от акцента Пэйли на специфической адаптации (используя термин Дарвина, неизвестный Пэйли) и предпочли сфокусировать внимание на том факте, что эволюция руководствуется совершенно определенными законами - очевидное применение к биологии общего подхода, развитого в средневековье Аквинатом. То, что эволюция осуществляется на основе определенных принципов, само по себе было косвенным подтверждением божественного вмешательства в этот процесс.

Но все же существует и вторая альтернатива, которая, я полагаю, гораздо более интересна. Она построена на точке зрения, которую мы находим у многих авторов XX в. - таких как Альберт Эйнштейн и Людвиг Виттгенштейн. Понятность вселенной сама по себе требует объяснения. Это уже не брешь в нашем понимании мира, но сама всеохватность понимания, которая требует объяснения. Этот подход является, по моему мнению, гораздо более предпочтительным. Он избегает очевидно фатальной проблемы исторической эрозии: что не может быть объяснено сегодня, может быть объяснено завтра. Но причины, по которым я предпочитаю эту позицию, не являются чисто прагматическими: они укоренены в убеждении, что вера в Бога обладает объясняющей жизненностью. «Я верю в христианство», писал К.С. Льюис, «как я верю, что солнце взошло, не только потому, что вижу это, но потому, что я вижу и все остальное»[47]. В заключении своего эссе «Является ли богословие поэзией?» этими словами Льюис высветил одну из многих трудностей, связанных с научным мировоззрением: оно было вынуждено предполагать эти выводы.

Упорядоченность мира, столь фундаментальное утверждение самого научного метода, также требует объяснения[48]. Для Льюиса христианская вера предлагала освещение мира, допускающее его рассмотрение под определенным углом зрения и открывающее таким образом пути исследования и проверки того, насколько вера согласуется с реальностью. В этом подходе в человеческом понимании реальности нет брешей, указывающих на существование Бога; но есть дыхание человеческого понимания этой реальности, которая сама требует объяснения на более глубоком уровне. Возможно, ничто не может быть доказано с определенностью, но это вряд ли остановит нас в поиске того, что может быть наилучшим объяснением - и продолжая искать, однажды мы его найдем. И не является ли это в действительности верой? Поиск наилучшего, будь то в терминах истины, красоты или руководства?

Богословие как вирус разума?

Как мы отметили в предшествующем разделе, Докинз некорректно полагает, что религиозная вера является «слепым доверием», которое отвергает принятие во внимание доказательств. При рассмотрении аксиоматического утверждения Докинза о корректности атеистического мировоззрения следует очевидный вопрос: «Почему так много людей верит в Бога, когда не существует Бога, чтобы верить в Него? Ответ Докинза - понятие «Бог-мем», вирусоподобный культурный репликатор, имеющий способность передавать себя от одного человеческого ума к другому в процессе, похожем на патологическую инфекцию[49]. Как гены распространяют себя посредством передачи от тела к телу через семя или яйцеклетку, так же и мемы распространяют себя посредством передачи от мозга к мозгу в процессе, который, в широком смысле термина, может быть назван подражанием.