Явь мира Тантры - [15]

— Мы попали на Дахмау в хороший сезон, — сказал Ефремов, — Ни сильных морозов, ни жары. Температура колеблется в пределах зоны комфорта.

Нур пояснил Кее:

— Ивану Антоновичу приходилось работать и путешествовать в морозы и жару при минусе и плюсе сорок по Цельсию. Перепад почти в сто градусов. Я это помню и могу представить, но ты с Азхарой — наверняка нет.

Кея заинтересовалась:

— Мороз… И снег, да? Папа Вёльв рассказывал. Но мало. При таком холоде трудно жить?

— Ещё как! — Нур улыбнулся Ефремову, — Иван Антонович может столько рассказать! Железо не выдерживало. Молотки крошились при ударах о камень. А металлические приборы он приказывал обшивать тканью или кожей. Иначе пальцы могли прилипнуть, отморозиться и отвалиться.

Кея по-земному передёрнула плечиками:

— А как же выживают звери? Ведь на Земле, я слышала, много зверей. И даже очень больших.

Нур оживился, вспомнив эпизод из полевой биографии Ефремова и обрисовал Кее вид медведя. А потом процитировал слова свидетеля происшествия:

«Однажды к стоянке отряда вышел бурый медведь-шатун. Поднявшись на задние лапы, он устремился к вышедшему из палатки Ивану. У того в руке было ружьё, но он пожалел лесного гостя. Не поднимая оружия, он грозно рыкнул на медведя — так, что тот мгновенно опустился на четыре лапы и показал хвост. Видимо, зверь решил, что встретился с настоящим хозяином тайги».

— Вот как это было, — завершил рассказ Нур, — «Настоящая работа для настоящего мужчины».

Кея окрасила лицо нежным апельсиновым цветом, посмотрела на Ефремова странным взглядом и спросила:

— А на креста ты не успел рыкнуть? Но он всё равно тебя испугался. А ты его нет. Если б ты испугался, меня бы уже не было.

Ефремов широко и свободно улыбнулся, сравнив родного медведя с чужим крестом. Рычи — не рычи, но без вмешательства Нура не только ему, но и Кее было несдобровать.

А Кея продолжала расспросы:

— Тебя боялись все звери Земли?

«Вот тебе и совершеннолетие! — вспомнил Нур напутствие Вёльва. — Чтобы повзрослеть, придётся ей пройти столько испытаний! На Гайяне этого нет. Они определяют возрастание по внешним, биологическим признакам. А внутреннее, основное, психическое они отдали во власть Полю. Царю по имени Ноосфера…».

Ефремов задумался, не зная, что сказать. Нур рассмеялся и ответил вместо него:

— Нет, не все, Кея. Его не боялись два зверя. По именам Бюрократия и Бешеный Пёс.

Ефремов посмотрел на Нура с недоумением и тоже рассмеялся.

«Наверное, он последний раз так раскованно смеялся очень давно. Ещё на Земле. Задолго до того, как мы его забрали».

Сдерживая приступ веселья, Нур пояснил:

— Бюрократия — это такая бумажная громада, которая… За ней надо ухаживать. Для ухода привлекается очень много людей. Если ей не угодить, она может обрушиться и придавить. Насмерть даже.

Кея смотрела на Ефремова сочувственно. И вздохнув, спросила:

— А Бешеный Пёс?

— О, он из разряда собак, у вас таких зверей нет. Они имеют острые зубы и злой характер. Особенно — чёрные собаки, которых называют шайтанами. Злыми духами. Один такой Бешеный Пёс укусил Ивана Антоновича за ногу. Но он получил прививку и не заболел.

— А что такое прививка?

На этот вопрос ответил сам Ефремов, отводя нахлынувшие воспоминания. Ведь та собака ухватила его в присутствии первой, любимой тогда жены и сына Аллана, во времена военные. Ему после укуса пришлось уйти в постельный режим. Тогда-то и сделал он выбор будущей судьбы. Написал первые рассказы, которые очаровали Нура-Валерия. Псу тому благодарность бы выписать.

— А я много ходил с экспедициями по пескам. И Свет Пустыни, — Нур-и-Дешт, — закалил меня…

* * *

«Свет Пустыни, — Нуру стало грустно. Мыслечувства Ефремова достигли его сознания сами собой, — Он желает, чтобы я заглянул в него и понял то, что для него пока самое дорогое или болезненное. И от чего он хочет освободиться, но не решается. Или не может».

Да, какая страшная, гремучая смесь! Сразу и восхищение пройденным путём и разочарование в нём. Крайние позиции, без полутонов! Он разом видит себя и весомым авторитетом в своём деле и фантастике, и почти беспомощным в экипаже межзвёздного корабля. Потому и готов броситься не только на крест, чтобы спасти девочку из чужого, некомфортного ему мира. И не только на это он готов. Такая вот странная форма освобождения от своих слабостей и ошибок. Форма покаяния?

А Нур — в роли духовника? А кто же ещё? Фаэт Эрвин? Предки фаэта создали на Земле высокую по возможностям психотехническую цивилизацию. Психический компонент постепенно ослабел, и к моменту прихода вождя Эрланга и нашествия с Сириуса фаэты подчинились голой рациональности, забыв о духовности. Ошибка Фаэтона… Нур писал о ней, будучи землянином. И угадал, — угадал? — реальность, подобно Ефремову, описавшему приключения свои до их начала.

* * *

Большая Книга… Там всё уже написано! Но связь времён и судеб предстаёт непонятной путаницей. Кто искажает ленту прошлого — понятно. Дзульма не дремлет, люди-рабы стекаются в его отряды толпами. И делают то, что он им предложит. Но ведь и его действия уже записаны. И Перо — высохло!

Немудрено запутаться, не имея генеральной ориентировки. У Ефремова её пока нет. Ещё более нет её у Эрвина и Леды. Демьян тоже путается где-то на обочинах, не видя путевых указателей. У Нура нет способов помочь им. Только сами… А с Ефремовым легче. Он открыт, откровенен и непосредственен. Человек без двойного дна, без лицемерия. Его надо поддержать, не страшась того, что воспрянет гордыня или воспарит высокомерие.