Ястреб на перчатке - [52]

Де Вега сдержал слово, устроил для гостьи королевский прием. Распахнул кладовые, вытащил из подвала лучшие вина, доставшиеся еще от деда, выставил на столы драгоценную посуду: кубки, украшенные самоцветами, золотые блюда работы тайлайских мастеров, привезенные с далекого Востока, причудливой формы чаши и кувшины в форме зверей и птиц. Обычно граф довольствовался скромным фамильным серебром.

Но вот людей за огромным столом было всего четверо. Сам хозяин дома. Кармен — эта женщина, как успел понять гвардеец, была не просто любовницей графа, но и умело вела часть хозяйственных дел большого графства. Патриция Васкес, урожденная дель Карпио — Королевская Смерть, прелестная вдовушка, ее белокурые локоны были словно созданы под цвет траурного наряда. Милое личико с излишне строго очерченной линией губ портила жесткость, затаившаяся в уголках глаз. Взгляд ее метал молнии. Девушка пока держалась, но была похожа на тучу перед бурей — вот-вот разразится молнией. И он. Блас Феррейра. Лейтенант гвардии. Око короля Хорхе при отпущенном на время мятежнике.

Мясо оказалось немного жестковатым, но вкусным. Гвардеец отрезал ножом еще один кусок. Граф сразу же, как они прибыли в Осбен, пригласил своего конвоира и надсмотрщика за обеденный стол.

— Оставьте этикет, Блас. К Лукавому ваши «не могу», «мне неудобно», вы мой гость! А гости у нас в Кардесе обедают и ужинают за одним столом с хозяином. Насчет завтрака я вас не неволю. А сейчас прошу за стол, — сказал тогда Риккардо.

Простотой общения и доступностью он приятно отличался от большинства аристократов, привычки и манеры которых гвардеец успел отлично изучить за пять лет службы Его Величеству.

Смотря на то, как граф принимал Королевскую Смерть, Феррейра недоумевал: де Вега будто бы чествовал старого друга, а не свою будущую убийцу. Антонио, конечно, слышал что-то о странной истории, что связывала этих двух, но все же…

— Как вам жаркое, сеньор Феррейра? — вывел Бласа из раздумий голос Риккардо.

Старания его пропадали даром — праздника не получилось. Он и не мог получиться. Но молодого графа это нисколько не смущало. Он по-прежнему играл роль гостеприимного хозяина.

— Благодарю, граф, просто бесподобно.

— Еще бы, это ведь сердце медведя-задеруна, страшное чудище, скажу я вам. Мне прислали его в дар лесные охотники из племени паасинов. Сердце медведя — награда для храбреца, а я помню атаку гвардии под Ведьминым лесом, — отпускал он похвалы гвардейцу.

— А вы, граф, если судить по вашим делам, съели не одного медведя целиком, — попытался отшутиться гвардеец.

Он чувствовал себя неуютно, предпочел бы быть сейчас на поле брани, чем за богатым столом. Царившая атмосфера всеобщей напряженности угнетала его. Скованность движений, острые взгляды дам, что режут друг друга, словно ножи. Необычайная бледность хозяина дома, деланая беззаботность его речей. Молнии, которыми грозит ударить Патриция. Острые ноготки Кармен, которыми она слишком спокойно водит по тонкому стеклу высокого бокала. Феррейра поймал себя на том, что в нарушение этикета уставился на ее руки.

Все это как будто куча хвороста, подумал он, вспыхнет мгновенно, нужен только факел.

Долго ждать ему не пришлось.

— Ошибаетесь, Феррейра. Наш граф предпочитает зайцев или голубей. Не так ли, де Вега? Или со времени нашей последней встречи ваши гастрономические увлечения изменились? — хищно улыбаясь, поинтересовалась Патриция.

— Патриция, я рад, что вы совсем не изменились за то время, пока я был лишен счастья лицезреть вас, — отвечал ей Риккардо. — По-прежнему остры и колки. Эти качества меня всегда в вас привлекали.

— Любите трудности, граф? — поинтересовался Феррейра.

— Нет, — ответила за него Патриция, — граф всегда идет по пути наименьшего сопротивления.

Риккардо сделал вид, что не слышал ее слов.

— Молчите, граф, а ведь ваш долг — развлекать гостей, отвечать на их вопросы. Обычно вы были более обходительны, — ехидно произнесла урожденная дель Карпио, сделав маленький глоток вина.

— Да. Развлекать гостей — мой долг, чего желаете? Я готов выполнить все данные обязательства. Вино вы и так уже пьете, могу позвать музыкантов — но, знаю, танцевать со мной откажетесь. Девушки — они здесь и вправду прелестны — отпадают, чего вам предложить, не знаю. — Де Вега виновато развел руками.

На лице его опять была улыбка. Улыбка искусственная и натянутая. Феррейра видел: она скрывала боль. Граф не умел прятать свои чувства и разучился улыбаться. Любой бы на его месте разучился.

— Могу только умереть — наверное, это вас порадует, но прошу подождать еще какое-то время. Пока не допишу трактат для короля — буду жить.

— Ваша смерть, граф, меня не обрадует, вот если бы вы умерли год назад, но это все мечты… — усмехнулась Патриция. Горечь сквозила в ее голосе.

Риккардо де Вега — граф Кардес чувствовал, что не может оторвать взгляда от своей Смерти. От прелестного лица, изящных рук, тонкой шеи, которую он так любил целовать. От чувственных губ и больших синих глаз. От той глубины, что таилась в этой синеве, кружилась голова. Сердце сжалось — верный признак того, что старая неизлечимая болезнь вернулась.