Ястреб на перчатке - [51]

Де Вега не отвечал, закусив губу. Мучительно борясь сам с собой, сжимая в кулаки когда-то холеные, теперь же потемневшие, покрытые едва зажившими ранами руки. Король и маг терпеливо ждали его ответа. Хорхе знаком подозвал слугу. Указал пальцем на кофейную чашку. Де Вега поднял взор и заговорил, когда король поднес чашечку к жестко очерченному рту.

— Ваши аргументы нельзя оспорить, Гийом. С ними трудно спорить. У меня несколько условий. Первое — пусть маракойцев оставят в покое. Дайте нам свободу верить в то, во что хотим. Это твои подданные, Хорхе. Власть над Краем ты получил, забудь про идею силой его переосвятить[15].

Король рассмеялся:

— Кто сказал тебе эту чушь, граф?

— Друг.

— Значит, либо он обманул тебя, либо его специально ввели в заблуждение. Я сторонник терпимости и не намерен устраивать гражданскую войну из-за мелких различий в обрядах. Вы ведь не из-за этого восставали?

Риккардо игнорировал его вопрос.

— Я хочу вернуться домой, в Кардес, — выдвинул он второе условие.

— Под надзором гвардейцев, — согласился король и веско добавил: — Я тебе верю, но знати нужны гарантии.

— Время — вы не будете меня торопить. Тянуть не стану, сам оповещу, когда работа приблизится к завершению.

— У тебя будет достаточно времени, — заверил его Хорхе.

— Хорошо, и еще одно. — Лукавая улыбка на мгновение появилась на губах графа. — Смерть. Моя смерть. Хочу умереть быстро и красиво. В юности я видел, как сломался перед эшафотом герцог Кстильсий, ты обвинил его в попытке мятежа. Люди забыли о том, что он был великим человеком, они запомнили лишь его позор, его слабость, страх.

— Ты сам выберешь способ, — заверил его Гийом. — Захочешь — яд. Королевский посланник — Смерть — будет только формальностью, чтобы соблюсти все приличия.

— Даю слово, — как-то странно улыбнулся король. — Смерть твоя — она будет красивой.

Гвардейцы увели Риккардо из комнаты. Путь графа лежал в Королевскую залу. Суд, пусть приговор уже вынесен, должен был состояться. Слуга принес королю и волшебнику по чашке горячего ароматного кофе. У них еще было время. По обычаю король всегда чуть опаздывал.

— Я уже боялся, что он откажется, — бросил Гийом, сделав первый обжигающий глоток.

— Не отказался бы, — отрезал Хорхе. — Его отец скорее дал бы себя разрезать на части, чем заключил договор с врагом. А наш Риккардо слаб.

— Я тоже боюсь боли, — не согласился волшебник.

— Дело не в этом. Де Вега слаб. В нем нет решительности, воли. Его легко подчинить. Сломать. Нужно только надавить как следует, — спокойно объяснял король, играя печатью, которой только что утвердил свою волю на уже готовом листе приговора.

— Ты не прав, Хорхе… Ты не прав, — повторил маг, согревая горячей чашкой вечно холодные пальцы. — Я много с ним общался. Он слаб и податлив только до определенного момента. В вопросах жизни и смерти он непоколебим. Не принижай врага. Этим ты умаляешь и себя. Риккардо спас своих людей под Ведьминым лесом, обменяв свою жизнь на их прощение. Да и сколько твоих рыцарей и вассалов он тем самым уберег от смерти?

— Если бы он поступил иначе, я бы с ним и не заговорил, — хмыкнул король. — С чего это ты взялся его защищать?

— Ты же знаешь ответ. — Гийом поставил пустую чашку на столик для игры в карты. — Он мне нравится. Жаль, что придется его убить.

— Не убить, а казнить, — жестко поправил его король. — Правосудие превыше всего. Графа нельзя оставлять в живых. Для государства он сейчас опасен. Дело даже не в том, что знать жаждет его крови. Нет. Твой любезный Риккардо — натура хоть и слабая, но злопамятная и мстительная. Злопамятный трус — опасен. А если трус этот вдобавок ко всему еще и гордый да самолюбивый — то опасен вдвойне. Вспомни, как под этой забытой богом рекой он перебил рыцарское ополчение из Вильены и Саттины. Всех до единого. Пленных не брал. А ведь они лишь посмеялись однажды над его трусостью. Я же разрушил его жизнь, а ты, Гийом, убил друзей, опять же по моему приказу. Владения Кардес рано или поздно опять стали бы центром мятежа. Идея о независимости Маракойи, брошенная защищаемым тобой графом в массы, упала на плодородную почву. А я создаю единый и могучий Камоэнс. К тому же граф умен, и это делает его еще опасней.

— И все же мне его жаль, — сказал маг, когда король закончил речь. — Ведь по-настоящему умных людей в Камоэнсе мало. Как и везде.

— Да, констебль из него вышел бы замечательный, — согласился король. — То, что трус, так это не помеха — расчетливая осторожность лучше бестолковой доблести.

— Да что констебль! — отмахнулся Гийом. — Просмотри поступления налогов из графства Кардес, затребуй у шпиков информацию о доходах де Веги. Вот настоящая ценность. Я бы сделал его министром финансов.

— Но ты не король, — усмехнулся Хорхе.

— К счастью, нет, — серьезно ответил маг.

В обеденной зале царило напряженное молчание. Слышно было лишь, как звякает серебро приборов о фарфор тарелок.

Блас Феррейра подхватил губами кусочек мяса с золотой вилки и аккуратно положил ее на фарфор тарелки. Обеденная зала просто сверкала от обилия драгоценных металлов, соревнуясь пышностью убранства и роскошью с официальными королевскими приемами.