Ясный новый мир - [53]

– Господин адмирал имеет в виду попытку германцев захватить Париж? – поинтересовался генерал Брусилов. – Париж – это действительно германский идефикс еще с четырнадцатого года. Мол, с его захватом Франция непременно капитулирует, а Британия, не в силах сражаться на суше в одиночку, выйдет из войны. И тогда вся германская армия обрушится всей мощью на Восточный фронт. Причем такие душераздирающие истории нам на допросах рассказывали не попавшие в плен немецкие офицеры, а австрияки, которые почти с самого начала не могли воевать без немецких костылей.

Правда, я не соглашусь с господином Ларионовым в том, что это был провал в области тактики. С этой точки зрения операция была организована блестяще, и германская армия с легкостью вошла в Париж, проскочив с ходу почти до самого его центра. А вот дальнейшие события обнажили всю стратегическую бессмысленность сего действа. Французское правительство перебралось в Орлеан, а в Париже Германия вместо легкой победы заполучила затяжную бойню, которая по масштабу потерь сумела превзойти Верден.

– Алексей Алексеевич, – произнес адмирал Ларионов, – говоря о тактическом провале, я имел в виду тактику уличных боев в крупном населенном пункте с многоэтажной долговременной застройкой, где каждый дом, по крайней мере их первый и второй этажи, имеющие толстые стены, был превращен в настоящую крепость.

Германская армия вломилась в Париж, словно таран, и застряла в нем, не в силах двинуться ни туда, ни сюда. Они не могут взять весь Париж целиком и вытеснить противника в чистое поле, потому что французы стоят насмерть. И они не могут оставить его и отойти на рубежи, удобные для обороны, потому что это было бы воспринято в Германии как поражение в войне и, скорее всего, приведет к революционному взрыву, который как минимум сметет монархию. Вильгельм это прекрасно понимает, поэтому приказывает своим солдатам закрепиться в руинах французской столицы и держаться, сколько хватит сил. Но и французам тоже там несладко, потому что к настоящему моменту несколько успешных германских прорывов и «парижская мясорубка» окончательно их обескровили. Только тут я, к сожалению, владею информацией в гораздо меньшем объеме.

– Виктор Сергеевич, вы правы и в отношении немцев, и в отношении французов, – кивнул генерал Потапов. – По данным нашей разведки, германская армия понесла огромные потери и истощена. В некоторых ротах солдат не наскрести и на полноценный взвод. Почти необученные призывники тысяча девятисотого года рождения попадают во фронтовые части и массово гибнут в первом же бою из-за отсутствия опыта и плохого физического состояния. Раненые не успевают долечиться, как их снова бросают во фронтовые части, испытывающие хронический некомплект людского состава.

Что же касается французов и англичан, то они попытались возместить свои потери за счет солдат, набранных в многочисленных колониях. И если на первых порах это срабатывало, то теперь, когда армии Антанты более чем наполовину состоят из колониальных частей, ситуация с дисциплиной ухудшается с каждым днем, потому что это разноплеменное воинство желает воевать еще меньше, чем европейцы, смертельно уставшие от затяжной войны. Сейчас эта разноязыкая человеческая масса все хуже и хуже подчиняется своим командирам, и все больше и больше – самым низменным инстинктам. Причем на территории самой Британии таких колониальных частей нет. Все они, и британские, и французские, находятся на территории Франции, и от их действий мирное французское население страдает ничуть не меньше, чем от зверств германских гренадер.

Тамбовцев хмыкнул и произнес:

– Товарищи, из этого стоит сделать вывод, что цель, которая стояла перед нами год назад – полностью истощить сражающиеся на Западном фронте армии, все-таки достигнута. Единственное отличие фактического хода событий от запланированного заключается в том, что благодаря германскому энтузиазму и проведенной Парижской операции это истощение было достигнуто всего лишь за год, а не за три. В настоящий момент ни у Франции, ни у Англии, ни у Германии нет свободных сил для проведения интервенции на территорию Советской России.

В то же время Япония показала, что она, конечно, и рада была бы поживиться чем-нибудь, но при этом она не готова вести более или менее масштабные боевые действия, грозящие серьезными потерями японской армии. К тому же вряд ли немцы и французы в Цюрихе договаривались о мире и даже о сколько-нибудь продолжительном перемирии. Скорее всего, речь шла только о временном прекращении огня, ибо ни та, ни другая сторона не считает себя побежденной и рассчитывает, что, зализав раны и наведя порядок в тылу, она все же сумеет нанести врагу окончательное поражение в этой войне.

– Так это же замечательно, товарищи, – возбужденно произнес Ленин, который вскочил со своего места и, заложив большие пальцы рук за проймы жилета, принялся мерить шагами сталинский кабинет, – пусть с опозданием на год, но в Европе все-таки сложилась полноценная революционная ситуация. Мы немедленно должны оказать всю возможную помощь французским и германским товарищам для того, чтобы они, использовав сложившиеся революционные ситуации, смогли повторить наш опыт и начать в своих странах социалистические революции…