Ясновидящая - [10]

Однако сейчас главное – мягкий ветерок и спокойные думы.

Она подняла глаза, услышав скрип двери, и улыбнулась Сесилу. «Да, бабушка права, – решила Тори. – Он очень похож на старого громадного медведя. И в данный момент медведя очень нервничающего».

– Айрис выгнала меня из кухни.

В руке у него была бутылка с пивом, и он неловко переминался с ноги на ногу в огромных башмаках.

– Говорит, чтобы я пошел и посидел немного, составил бы вам компанию.

– Она хочет, чтобы мы подружились, – улыбнулась Тори. – Я рада компании.

– Мне как-то неудобно. – Он опустился на ступеньку и искоса поглядел на Тори. – Знаю, что вы думаете: старый пень вроде меня ухаживает за такой женщиной, как Айрис.

– Ваша семья этого не одобряет?

– Ну теперь с ними все в порядке на этот счет. Айрис моих сыновей очаровала, такая она сногсшибательная. Один сын, Джерри, кипятился немного, но она вразумила его. Дело в том…

Он замолчал и смущенно откашлялся. Тори сложила руки на коленях и подавила улыбку, когда он начал заранее заготовленную речь.

– Вы для нее очень много значите, Тори. Наверное, больше всех на свете. Айрис вами гордится, волнуется за вас и все время вами хвастается. Я знаю, что между ней и вашей мамой прошла трещина. И она вас еще больше поэтому любит.

– Взаимно.

– Я знаю. Заметил за обедом. Но дело в том, – и он сделал большой глоток, – я, черт побери, ее люблю.

Он выпалил это одним духом и покраснел.

– Вам, наверно, смешно слышать это от человека, которому перевалило за шестьдесят пять, но…

– Почему же смешно? – Тори не любила фамильярности, но похлопала его по колену: Сесилу требовалось одобрение. – Какое значение имеет возраст? Бабушке вы нравитесь, и это самое главное.

Сесил облегченно вздохнул.

– Никогда не думал, что снова переживу такое чувство. Я был сорок шесть лет женат на замечательной женщине. Когда я ее потерял, то решил, что эта часть моей жизни закончилась навсегда. А потом я встретил Айрис, и, господи Иисусе, с ней я чувствую себя так, будто мне опять двадцать.

– А вы заставили ее глаза блестеть, будто звезды.

Он еще сильнее покраснел и смущенно улыбнулся.

– Да? Руки у меня хорошие.

Тори, не сдержавшись, фыркнула, и Сесил испуганно вытаращил глаза.

– Я хочу сказать, что в доме могу пригодиться. Починить и наладить что надо.

– Я поняла, что вы имеете в виду, – кивнула Тори.

«Да, бабушка права, – решила она. – Этот Сесил настоящий симпатяга».

– Сесил, вы просите у меня благословения?

Он шумно выдохнул:

– Я хотел бы жениться на Айрис, а она и слышать не хочет. Упрямая, как мул, но я тоже не слабак. Просто знайте, что мои намерения…

– Честные и благородные, – закончила Тори, глубоко тронутая его словами. – Я голосую за вас.

– Правда? – Сесил откинулся назад, и крыльцо застонало под его тяжестью. – Это большое облегчение для меня, Тори. Слава господу всемогущему, что с этим покончено. – Он мотнул головой и опять глотнул пива. – У меня язык едва не отсох во рту.

– Да нет, вы прекрасно справились, Сесил. Вы должны сделать ее счастливой.

– Я и собираюсь.

Снова вздохнув с облегчением, Сесил обвел взглядом задний двор.

– Хорошая ночь.

– Да, очень хорошая.

В доме бабушки Тори спала глубоко и спокойно, без сновидений.

– Хорошо бы ты еще осталась на денек-другой.

– Мне надо приниматься за дело.

Айрис кивнула, стараясь сдерживать чувства, глядя, как Тори несет саквояж к машине.

– Когда немного устроишься, позвони.

– Ну, конечно, позвоню.

– И сразу же поезжай к Джей Ару, чтобы они с Бутс помогли тебе в чем надо.

– Я навещу его, тетушку Бутс и Уэйда, – пообещала Тори.

Она расцеловала бабушку в обе щеки.

– И перестань обо мне беспокоиться.

– Да я уже начала по тебе скучать. Дай мне руки. – Тори заколебалась, но Айрис крепко их сжала и так пристально поглядела на внучку, что лицо ее словно расплылось в тумане. Айрис не обладала даром ясновидения, как Тори, она могла различать только цвета и формы. Серый цвет – беспокойства, мерцающий розовый – возбуждения, тусклый синий – печали. И сквозь эту пелену темно-красный – цвет любви.

– Все будет в порядке, – и Айрис в последний раз сжала ее руки. – А если я тебе понадоблюсь, то я здесь.

– Я всегда это знала, ба.

Тори села в машину и глубоко вздохнула.

– Не говори им, где я.

Айрис кивнула, зная, что внучка говорит о родителях.

– Не скажу, не беспокойся.

– Я люблю тебя.

И Тори отвела взгляд и уже смотрела только вперед.

По сторонам дороги разворачивались и убегали вдаль нежно зеленеющие поля. Земля никогда не имела над ней той власти, что испытывают некоторые люди. Тори любила посадить какой-нибудь цветок в саду, но страстного желания чувствовать землю под своими руками, ухаживать за посевами и любовно собирать урожай – этого она не ведала. Больше всего ей нравилось видеть, как все растет.

Аккуратно возделанные и ухоженные поля уступали место дубравам, где деревья были увиты мхами, зарослям сумаха, лентам темноводных рек, которые нельзя приручить насовсем. От земли шел густой запах. Удобрения и болотная топь. Они в большей степени запах Юга, чем аромат магнолий. Ведь она, между прочим, в самом сердце Юга. Ухоженные парки и аккуратные лужайки – его парадная сторона, на самом деле он живет трудом и потом и своими таинственными реками.