Ящик водки. Том 3 - [105]
Идея книги проста, как маринованный огурчик. Встретились за хорошей водкой два башковитых мужика за сорок. Бизнесмен и журналист. Встретились не с целью тупо напиться, а для того, чтобы вдумчиво потрепаться под диктофон: вспомнить и последнее двадцатилетие СССР (России), и самих себя в предлагаемых временных координатах. Этапы большого пути, так сказать. Один год — один вечер — одна бутылка — одна большая порция разговора. На другой день и на трезвую голову диктофонная запись будет расшифрована, пополнена специально выделенными комментариями обоих участников беседы, а также цитатами из классиков, от Ильфа — Петрова и Михаила Булгакова до маркиза Де Кюстина и Аристотеля, — тоже отдельными врезками курсивом. Ибо авторы ничуть не притворяются великими всезнайками, не корчат из себя (задним числом) выдающихся краснобаев. Они не скрывают, что по пьяному делу могут и не припомнить точно удачную цитату и что «хорошая мысля» в тему нередко приходит в голову уже постфактум. Таким образом, читателей подкупает атмосфера дружеского задушевного трепа, когда люди могут и подначить друг друга, и глупость брякнуть, и поправиться, и от главной темы ускакать далеко вперед или вбок, и матерком пройтись — не по злобе, а по необходимости. Потому как одним лишь умом, без крепкого словца вдогонку, Россию не мог понять даже поэт Тютчев — где уж нам, многогрешным!
Выбор точки отсчета для разговора кажется абсолютно логичным. 1982 год. Смерть Брежнева, приход Андропова, начало конца застоя и какие-то смутные едва-едва ощущаемые подвижки внутри мощной тектонической платформы Союза Нерушимого. Перемены, впрочем, еще впереди, а пока наличествуют дефицит, самиздат, два сорта пива (бутылочное и разливное), АГБ, Афганистан, фарцовка, граница— На-замке, радиоголоса, «Слава КПСС!», запретный доллар по шестьдесят четыре копейки и разрешенная колбаса по два двадцать. В общем, полный набор тогдашних прелестей и гадостей — с преобладанием последних.
Теперь чуть подробнее об авторах-собутыль… в смысле, собеседниках. Первый, русский немец Альфред Кох, за прошедшие десятилетия достигнет немалых высот — вплоть до вице-премьерского поста и должности управляющего имуществом Всея Руси. Потом будет автором книги о приватизации, будет низвергнут, объявлен чуть ли не врагом народа и кандидатом на нары, потом будет офицально назначен «Газпромом» на роль главного погубителя НТВ (умеют же наши власти сталкивать лбами умных людей и, потирая ладошки, равноудаленно наблюдать за драчкой!). После НТВ герой опять займется бизнесом, потом будет призван на должность политического пиарщика… Однако не станем заглядывать в грядущее. Первая водка только-только разлита. В год кончины дорогого товарища Леонида Ильича наш герой завершает образование в Ленинградском финансово-экономическом институте, а по совместительству калымит дворником. Но не простым, а вечерним. «Вечерний дворник, — педантично уточняет Кох. — работает только тогда, когда в течение дня что— Нибудь такое навалило, что никак нельзя терпеть до утра. Обычный дворник не выйдет — у него смена закончилась. Вечерний дворник — человек аврала. Зарплата у него меньше, чем у обычного. Рублей так девяносто — сто двадцать. И работает он меньше. Зато случайно и по вечерам. Самая хорошая работа для студента или аспиранта. Такая работа передавалась „по наследству“. От старших товарищей младшим. Мне она досталась на четвертом курсе. Проработал я пять лет. С 1982 года по 1987 год. Уже кандидатом наук был, а все работал». Кстати! Если бы кто-то составил частотный словарь «Ящика водки», то слова с корнем «работ» получили бы приличный рейтинг. Не из бездельников наши визави, очень даже не.
Однако пора уже представлять второго из собеседников, русского украинца Игоря Свинаренко. Соавтор-два тоже с течением украсит свою биографию солидными журналистскими достижениями: будет золотым пером «Коммерсанта», собкором в Америке, главным редактором глянцевого журнала «Домовой», лауреатом премии «Репортер года», автором нескольких книг (и издателем журнала «Медведь». — Прим. ред.). Но в год, когда «хрюкнул Ильич» (выражение Альфреда), Игорь работает в калужской молодежке, в отделе коммунистического воспитания и рабочей молодежи. Надо ли говорить, что извещение о кончине бровастого генсека приходит с телетайпа аккурат в вечер дежурства молодого журналиста по номеру? «И сидел я долго, — вспоминает Свинаренко, — потому что никто не знал, как хоронить Брежнева — и как об этом извещать народ. Обком комсомола затребовал инструкции в обкоме партии, те — в ЦК. А там говорят: мы тоже не знаем, перезвоните нам часа в два ночи. Так они подняли архивы „Правды“ за 53-й год — это был последний случай похорон действующего главы СССР — и оттуда слизали весь макет. Значит, рамка черная во всю полосу и отклики трудящихся, что они скорбят и поэтому перевыполнят план, а партия еще теснее сплотится вокруг ленинского ЦК. Идиотизм, в общем, такой, что сегодня в это трудно поверить…»
О чем трындят наши авторы? Да обо всем: малом и великом, грубо приземленном и сугубо философском. На протяжении двухсот с лишним страниц они успеют коснуться разнообразнейших тем (Чернобыля и геополитики, полигамии и великой русской литературы, «Норд-Оста» и «Сибирского цирюльника», еврейского, немецкого и китайского вопросов и др.). Примечательно, однако, что тема массового или ритуального идиотизма, добровольного или вынужденного, с роковой неизбежностью всплывет еще неоднократно. Будет это в разговоре о давно канувших временах и о временах новейших, к которым собеседников-собутыльников вновь и вновь приведет причудливая цепочка ассоциаций. Порою авторы-спорщики посыпают главы пеплом: мол, дураки мы были сами — не лучше прочих. Порою откровенность друг перед другом (и перед читателем) доходит до цинизма, однако покаяния в собственной глупости — как это ни парадоксально! — еще больше располагают читателя к собеседникам. Кох, к примеру, честно повествует о том, как его, молодого, накрывала волна верноподданнической любви к генсеку-реформатору Горбачеву (и удивительно к месту приводит цитату из «Войны и мира» — про восторг Петеньки Ростова при виде государя). А Свинаренко так рассказывает о своей реботе журналиста— Агрария: «Бывало, приезжаешь в колхоз на „козле“, чтобы сочинить бессмертный текст типа: „Вместе с тем оставляют желать лучшего темпы кормозаготовок. На голову КРС заготовлено по 13 ц условных кормовых единиц, в то время как…“. Помните этот незабвенный стилек? Не Свинаренко его придумал, а сама эпоха одобрямса подбирала словечки и ставила каждое лыко в строку…
С одной стороны, это книга о судьбе немецких колонистов, проживавших в небольшой деревне Джигинка на Юге России, написанная уроженцем этого села русским немцем Альфредом Кохом и журналистом Ольгой Лапиной. Она о том, как возникали первые немецкие колонии в России при Петре I и Екатерине II, как они интегрировались в российскую культуру, не теряя при этом своей самобытности. О том, как эти люди попали между сталинским молотом и гитлеровской наковальней. Об их стойкости, терпении, бесконечном трудолюбии, о культурных и религиозных традициях.
С начала 90-х гг., когда за реформу экономики России взялась команда Егора Гайдара, прошло уже немало времени, но до сих пор не утихают споры, насколько своевременными и правильными они были. Спас ли Гайдар Россию от голода и гражданской войны или таких рисков не было? Можно ли было подождать с освобождением цен или это была неизбежность? Были ли альтернативы команде Гайдара и ее либеральному курсу? Что на самом деле разрушило Советский Союз? Почему в стране так и не была построена настоящая либеральная экономика и реформы «застряли» на полпути? Что ждет нас в будущем?Эти и другие важные события из истории России обсуждают сами участники реформ 90-х.
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Признаться, я уже давно привык к тому, что "во всем виноват Чубайс". Эдакое всенародное пугало, бездушный истукан. Одним словом — "Чубайс на ваши головы!" Оправдываться не собираюсь: я не девушка и не кандидат в депутаты, чтобы всем нравиться. Но все — таки в одном, принципиальнейшем, как мне кажется, вопросе мне бы очень хотелось быть понятым своими соотечественниками. Были ли у меня и моих соратников по приватизации ошибки? Конечно, были, но пусть в нас бросит камень тот, кто, активно участвуя в проведении российских реформ, не делал их.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.