Ящик водки. Том 1 - [27]
— Самое страшное, когда твердая рука…
— …только чтоб мы не сбились на беседу двух демократов…
— Нет, нет. К тому же я ничего не имею против твердой руки. Когда она действительно твердая. Я значительную часть своего менталитета приобрел в Чили. Нам там передавали опыт министры, которые входили в правительство Пиночета.
— А кто вас возил?
— Виталик Найшуль, умный, глубокий парень.
— Знаю. Мы с ним ездили по зонам Пермской области.
— А… Ну, про Чили — это длинная история… Когда мы дойдем до 91-го года, мы на этом подробней остановимся. Твердая рука, которая по-настоящему тверда — это гармонично, это диктатура в полном, завершенном варианте. Пиночет не пытался мимикрировать, не изображал из себя демократа, которым не был. Он знал: нужно строить либеральную экономику — он ее строил, надо душить оппозицию — он ее душил, все, как положено.
— Ситуация, как у китайцев с компартией.
— Да.
— Там вон взяточников расстреливают, и экономика на подъеме.
Комментарий
Про сильную руку.
В 1983-м исполнилось десятилетие прихода к власти Пиночета. Я писал про это так:
«Тогда, в 73-м, я б с удовольствием поехал воевать в Чили — против Пиночета. С каким пронзительным чувством клацал бы я родным „Калашниковым“, с каким бы трепетом учил испанские словечки типа venceremos или по pasaran! Как бы я лез в бой, как не страшно было б умирать под простеньким самодельным красным флагом без опознавательных знаков! Как были б волнительны встречи с левыми девицами, которые туда, небось, тогда понаехали! Не успев еще остыть, отдышаться после 68-го парижского года! О-о-о… Казалось, это прекрасно, легко и красиво — быть левым и убивать тех, кто мешает установлению справедливости — в том виде, который тебе удобней. Да… Кто не был леваком в 20лет, у того нет сердца. Кто не стал консерватором к 30, у того нет ума. Как же это замечательно, что иногда Бог не дает сбыться нашим глупым мечтам!»
А дальше:
«Мне больно было думать, что нам, в отличие от чилийцев, не довелось в каком-нибудь 1973-м забрать власть у своих левых. Лишних 18 лет русские коммунисты у нас в стране, да и в половине остального мира, лезли навязывать чужим свои примитивные понятия, ненавидели всех, кто богаче и умней, грабили и делили награбленное, засылали диверсантов и убийц в приличные страны, подстрекали к войнам африканцев и афганцев, давили танками мадьяр и чехов… В общем, творили свои обычные мерзости. Могучий старик Пиночет избавил свою страну от унижений, неизбежных при коммунистической власти. Власть эту он сверг тогда, когда она его достала, когда ему противно стало терпеть. В отличие от восточных европейцев, которые дожидались разрешения от доброго иностранца Горбачева, дедушка Пиночет поступил по-мужски и рубанул сплеча.
А у нас не нашлось никого, кто б в те же годы привел страну в соответствие со здравым смыслом. Кому сил не хватило, кому ума, кому совести. Так как-то получилось…»
Кох: А вот гораздо хуже и опасней для нации в целом, особенно для такой незаконопослушной нации, как русские, когда твердая рука не является твердой. И в глубине души, сам перед собой, человек это понимает.
— Это ты про Андропова?
— Я сейчас говорю о другом человеке.
— А, есть такой человек, и вы его знаете.
— Да-да. И наверняка он в глубине души понимает, что никакая он не твердая рука. Что это свита играет твердую руку. А свитою он не управляет.
— Твердая рука — типа рукопожатие твердое, как никогда.
— А в свите есть твердые люди. Пускай они не шибко умные, но твердые… Знаешь, такая у них непреклонность, как у Николая Палкина была… И тогда, чтоб не упасть лицом в грязь перед свитой, нетвердая рука начинает играть твердую руку. И обычно переигрывает. Как тот прокурор у Войновича, который боялся, что все узнают, что он добрый — и, чтоб не узнали, всем выносил смертные приговоры. А сильный человек, который точно знает, что он сильный — ему не нужно казаться сильным. Понимаешь?
— Это как пидорас, который демонстративно ходит по блядям.
— Ну, это латентный пидорас. А настоящие пидорасы не скрывают, что они пидорасы.
— О чем мы и говорим — твердая рука, нетвердая.
— Так вот в этом смысле Андропов был сбалансированной личностью. Сильный мужик. Сбил корейский лайнер…
Зарубежные медиа говорили — уже тогда — про террористов и взрыв. Но вскоре начальник Генерального штаба маршал Николай Огарков признал, что советские истребители «остановили» авиалайнер двумя ракетами класса «воздух-воздух», и, как известно, обвинил южнокорейский самолет в шпионаже в пользу Соединенных Штатов. Никто в это не поверил, и дошло до того, что одиннадцать западных государств прекратили воздушное сообщение с Советским Союзом — правда, всего на два месяца.
Любопытно, что во время визита в ноябре 1992 года в Сеул президент Российской Федерации Борис Ельцин назвал ошибочными действия советского военного командования и выразил глубокое сожаление по поводу трагедии, разыгравшейся над Сахалином. А вскоре — в 1997 году — появились сообщения о том, что один из бывших высокопоставленных чинов японской военной разведки признался, что южнокорейский самолет выполнял-таки задание американских спецслужб: залетел к нам, чтоб привести в действие советскую систему ПВО и засечь радиолокационные станции. Настоящим самолетам-разведчикам это не удавалось — система их вычисляла сполоборота, не раскрывая себя.
С одной стороны, это книга о судьбе немецких колонистов, проживавших в небольшой деревне Джигинка на Юге России, написанная уроженцем этого села русским немцем Альфредом Кохом и журналистом Ольгой Лапиной. Она о том, как возникали первые немецкие колонии в России при Петре I и Екатерине II, как они интегрировались в российскую культуру, не теряя при этом своей самобытности. О том, как эти люди попали между сталинским молотом и гитлеровской наковальней. Об их стойкости, терпении, бесконечном трудолюбии, о культурных и религиозных традициях.
С начала 90-х гг., когда за реформу экономики России взялась команда Егора Гайдара, прошло уже немало времени, но до сих пор не утихают споры, насколько своевременными и правильными они были. Спас ли Гайдар Россию от голода и гражданской войны или таких рисков не было? Можно ли было подождать с освобождением цен или это была неизбежность? Были ли альтернативы команде Гайдара и ее либеральному курсу? Что на самом деле разрушило Советский Союз? Почему в стране так и не была построена настоящая либеральная экономика и реформы «застряли» на полпути? Что ждет нас в будущем?Эти и другие важные события из истории России обсуждают сами участники реформ 90-х.
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Признаться, я уже давно привык к тому, что "во всем виноват Чубайс". Эдакое всенародное пугало, бездушный истукан. Одним словом — "Чубайс на ваши головы!" Оправдываться не собираюсь: я не девушка и не кандидат в депутаты, чтобы всем нравиться. Но все — таки в одном, принципиальнейшем, как мне кажется, вопросе мне бы очень хотелось быть понятым своими соотечественниками. Были ли у меня и моих соратников по приватизации ошибки? Конечно, были, но пусть в нас бросит камень тот, кто, активно участвуя в проведении российских реформ, не делал их.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.