Ящик Пандоры - [67]

— Спасибо, — улыбнулась девушка. — Какой обаятельный джентльмен, этот капитан Устинофф! Но вы тоже производите впечатление, мистер Уэбстер…

— Элен, — строго сказала Екатерина Ивановна, — мистер Уэбстер — чужой жених. Твой стоит рядом.

— Тетя Кэт, — обиженно выпятила нижнюю губку Элен, — неужто вы в молодости никогда не кокетничали со стоящими того мужчинами?

— Я и сейчас не прочь, — рассмеялась миссис Томсон. — Особенно с таким молодцом, как наш друг мистер Уэбстер. Кстати, вы будете, конечно, на прощальном бале, который дает капитан?

— Непременно, — ответил Владимир.

— Тогда хотя бы один танец со мной, — попросила миссис Томсон. — Вы не откажете старой тетке Кате?

— Не откажу, Екатерина Ивановна, — по-русски сказал Ткаченко.

— Что он говорит? — спросила Элен.

— Мистер Уэбстер будет счастлив танцевать на прощальном балу с такой элегантной дамой — теткой твоего жениха, Элен, — усмехнулась миссис Томсон.

— Про этот бал только и разговоров среди пассажиров, — заметил Билл Ричардсон. — Сначала будет концерт, его дадут сами русские моряки…

— А это правда, мистер Уэбстер, что среди команды — половина профессиональных актеров? — спросила Элен.

— Чепуха, — решительно заявил Владимир. — В нашей стране — десятки пассажирских лайнеров, все они возят иностранных туристов. Это сколько же понадобится артистов-профессионалов?! Да, русский народ талантлив, почти каждый из нас и швец, и жнец, и на дуде игрец… Но эта явная выдумка, о которой вы меня спросили, Элен, явно нам льстит, хотя предназначена вовсе для другого.

— Я слыхал еще, будто всех нас ожидает некий сюрприз, — проговорил Билл.

— Мне сказала миссис Брэдли, эта крашеная блондинка, жена банкира из Милуоки, что русские везут в трюме медведя, — защебетала Элен. — Его выведут на сцену и предложат мужчинам с ним бороться. Не возьмешься ли попробовать, Билл?

— А какой медведь, Элен?

— Говорят, белый. Из Арктики.

— Тогда я готов с ним схватиться. А ежели цветной, то не стану, — заявил Ричардсон и расхохотался.

LVII

Подшкипер Свирьин сидел в своей каюте и играл сам с собой в бридж. Этой карточной игре обучил его Марчелло Пазолини. Аполлон Борисович пытался приобщить к ней ребят из палубной команды, но матросам заграничная игра в карты не показалась, они предпочитали забивать «козла» или читать книги, потому и приходилось Свирьину играть в одиночестве: «За себя, — говорил он, цинично ухмыляясь, — и за того парня…»

Едва подшкипер сдал карты для очередной партии, зазвонил телефон.

— Фифти файф — твенти ту? — спросил хрипловатый мужской голос. — Пятьдесят пять — двадцать два?

Подшкипер вздрогнул. Это был условный сигнал, которым Гельмут Вальдорф вызывал его на связь.

— Виноват, — сказал Аполлон Борисович, — но вы ошиблись номером…

И сразу положил трубку на рычаг, опасливо покосился на запертую дверь и стал торопливо собирать карты в колоду.

Согласно цифровому коду, переданному гауптштурмфюре ром, подшкипера ждали в районе плавательного бассейна, на правом борту.

Но Свирьин не пошел туда сразу. Он поднялся на главную палубу, заглянул в музыкальный салон, где несколько пар танцевали под музыку из динамика, оркестр должен был начать работу позднее, затем отправился в бар, уселся за стойку. Подшкипер наивно полагал, что обозначая свое присутствие в различных местах, он обеспечивает себе алиби. Зачем оно ему необходимо — на этот вопрос Свирьин вряд ли бы ответил. Просто он знал из прочитанных им детективов и просмотренных плохих фильмов, в хороших про алиби не говорят, это давно стало общим местом, что им, этим самым алиби, необходимо запастись, когда идешь на «дело». А свидание с представителем «фирмы», завербовавшей Шорника, Аполлон Борисович изначально считал преступлением, и это обстоятельство должно, конечно, считаться в какой-то мере смягчающим его бесспорную вину фактором.

Бармен заметил севшего за стойку подшкипера и вопросительно посмотрел на него.

— Как всегда, Анатоль, — сказал Свирьин. — Цитрус унд рашен водка… Исполни, земляк!

Анатолий Мордовцев, чернявый парнишка из Саранска, понимающе подмигнул подшкиперу, налил в чистый бокал «джус оранж» — апельсиновый сок, затем влил туда сто граммов водки, предназначавшейся только для иностранцев.

— На здоровье, Аполлон Борисович, — приветливо произнес бармен и аккуратно поставил бокал перед подшкипером, к которому относился с особой предупредительностью, поскольку знал, что Свирьин тоже родом из Мордовии.

Подшкипер залпом выпил сок с водкой и медленно сполз с крутого сиденья. Ох, как не хотелось выходить сейчас из этого такого уютного, прохладного бара! Сидел бы здесь хоть до утра… И надо же было ему так подзалететь с этой Деткой Диззи! Проклятый Марч… Чтобы такое придумать, как проучить волосана Пазолини?

Свирьин вздохнул, понимая, что ничего он так и не придумает, что Марчелло неуязвим, а вот ему, Аполлону, придется тянуть эту лямку, конца этому не видно, правда, «башлями» его не обижают, но какими «хрустами» измерить тот страх, который охватывает его по ночам, и днем тоже, при каждом телефонном звонке… Вот и сейчас подшкипер чувствует, как дрожат у него колени, как охватила все тело противная, изматывающая душу слабость.